На странице: 24 48 96

Личная лента

: katehon

"Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже когда она страдает и жалуется..." Чехов Антон Павлович. Письмо Орлову Н.И., 22 февраля 1899 г.

Портрет жителя

Портрет жителя
Карфаген должен быть разрушен!

Фото «эго–жителя»

Дата рождения: 18.12.1976
Пол: Мужской

Сайт: Ссылка

27 января 2010 в 18:59

Перегибы на местах? - В Грузии снесен еще один памятник воинам, погибшим в Великую Отечественную

Оппозиционная партия «Движение за справедливую Грузию», возглавляемая экс‑премьером Зураб Ногаидели, заявила сегодня, 27 января, о сносе еще одного памятника воинам, погибшим в Великой Отечественной войне, который находился в селе Диокниси в Аджарии.
Монумент демонтировали и отнесли в подвал детского сада. Оппозиционеры говорят, что после подрыва в Кутаиси мемориала славы на местах уже начали проявлять инициативу, чтобы угодить президенту Михаилу Саакашвили.
Напомним, памятник в Кутаиси был взорван 19 декабря. В результате плохой организации процесса демонтажа погибли два человека — женщина и ее восьмилетняя дочь, оказавшиеся рядом с постаментом.

источник

27 января 2010 в 14:38

Обама, видимо, сломается и пойдет на попятную

кризис, что происходит?, экономический кризис, просто о сложном, В мире, Для всех

Михаил Хазин

Конфликт президента США с банками, на самом деле, является проявлением более глобального конфликта

Справка

Справка:

«Банковский налог – это мера, принимаемая для того, чтобы собрать с банков средства американских налогоплательщиков, благодаря которым финансовые учреждения выжили в кризис. Но этого не достаточно: теперь мы должны позаботиться о спокойном будущем. По этой причине мы предлагаем две реформы. Во-первых, необходимо наложить строжайшие ограничения на высокорисковые инвестиции банков посредством хедж-фондов и прочих подобных механизмов. Банковские вклады защищены государством, и в случае неудачи расплачиваются власти и налогоплательщики, а если банкиры-спекулянты угадывают, то присваивают себе колоссальные прибыли. Это недопустимо. Во-вторых, необходимо принять все возможные меры против консолидации финансового сектора. Американский налогоплательщик не должен зависеть от нескольких невероятно раздутых банков»,— заявил в эфире CNBC Барак Обама.

Устойчивость любого общества определяется не только количеством денег (экономикой), но и системой социальных, общественных связей. Которая, в свою очередь, зависит от целого ряда обстоятельств – в частности, от того, как устроена элита, на каком базисе построена ее легитимность и насколько она адаптабельна. Например, на сломе поздней античности, в IV–VI вв. н. э., западная римская элита (восточная просуществовала еще почти 1000 лет под названием Ромейской империи, иначе – Византии) практически полностью прекратила свое существование. А вот феодальная элита XV в. к XVII в. практически полностью, на 90%, сохранилась, из чего следует, что т. н. капиталистические революции на самом деле были революциями «сверху», а не «снизу», как написано во многих учебниках.

А теперь посмотрим, почему тема кризиса вызывает такой страх в США и других западных странах. Ну подумаешь, кризис и есть кризис, не первый же он, в конце концов. Откуда такой суеверный ужас, который привел к отказу обсуждать его причины и последствия даже внутри элиты? А для этого нужно понять, на чем устроена система общественной стабильности в западных странах, прежде всего – в США.

Там, как и везде, есть элита, которая обеспечивает социальную стабильность. За счет какого ресурса? А за счет контроля над мировой финансовой системой, которая построена на долларе и американских банках. Но почему такую систему удалось построить, и за счет чего она держится? А связано это с тем, что именно США, центр единой глобализированной системы разделения труда, обеспечивают значительную часть мирового конечного спроса.

И получается крайне успешная модель. Финансовая элита обеспечивает внутри США спрос – за что американское общество ее поддерживает. Часть этого спроса она отдает «вовне» – за что ее поддерживают элиты большинства крупных экономических держав. При этом в обмен на оказанные услуги большую часть прибыли в рамках этой системы она забирает себе. По поводу отдельных элементов системы можно спорить (в основном о долях и заслугах), но в целом – довольны все.

А вот дальше начинаются проблемы. Дело в том, что основной экономический механизм современного кризиса – это падение совокупного спроса в США. Сделать тут у финансовой элиты (что американской, что мировой, в данном случае различия несущественны) ничего не получается, и, в соответствии с нашей теорией кризиса, скорее всего, и не получится. А это значит, что приходит конец самому элитному консенсусу – основе основ любого общества.

Главная опора американского общества – средний класс, т. е. как раз тот слой населения, который больше всего получает в рамках создания спроса. В результате кризиса он, в большинстве своем, исчезнет, а значит, «скелет», на котором стоит вся система общественных отношений в США, рухнет. Рухнет он и в мире, поскольку если мировая финансовая элита не может обеспечить мировым производителям спрос – то почему она может позволить забирать себе большую часть прибыли?

Сегодняшний конфликт между Обамой и банками в США – на самом деле только публичное выражение этого общего конфликта. Обама задает (фактически от имени общества) вопрос: как вы намерены компенсировать падение спроса? Следующий вопрос, который автоматически возникает в случае отказа отвечать на предыдущий, должен звучать примерно так: как именно вы готовы передать государству (поскольку альтернативы пока не видно) те свои привилегии, которые получили от общества за то, что обеспечивали спрос? Это уже фактически вопрос о «раскулачивании», и, естественно, банки (точнее, финансовая элита) не могут допустить, чтобы такой вопрос был задан публично.

Но и ответить на вопрос Обамы они не могут. И сводят его, в свою очередь, к вопросу о том, на каком основании Обама говорит от имени общества. А ты, мол, кто такой? Мы тебя вырастили и поставили, а ты тут выкобениваешься… И тут у Обамы есть два выхода. Первый – это рано или поздно «сломаться» и в обмен на некоторые гарантии (например, большие деньги по итогам ухода с поста президента) пойти на попятную. Разумеется, сохранив лицо, т. е. перейдя примерно на такую позицию: и банки, и средний класс, – мы все одно общество и должны СОВМЕСТНО искать выход из сложившейся тяжелой ситуации. Вот как только слово «совместно» в том или ином варианте будет произнесено – это будет означать, что Обама продался с потрохами.

Во втором варианте он должен продолжать атаки, ассоциируя себя с лидером общества. Тут у него будут серьезные проблемы (вот почему я лично ставлю на первый вариант), главным образом потому, что доходы среднего класса будут падать, а прессу контролирует не Обама и не общество, а как раз финансовая элита, которая будет обвинять во всех грехах именно президента. Но зато это позволит Обаме сформулировать второй из упомянутых выше вопросов, что сделает его (потом, в истории) национальным героем.

В любом случае, по мере падения жизненного уровня населения вообще и среднего класса особенно вопрос о перераспределении ролей в рамках системы общественных отношений будет сформулирован. Обаму или не Обаму, но кого-то общество в любом случае выдвинет в качестве «глашатая», который озвучит эту проблему в явном виде. При этом он, разумеется, как это не раз было в истории, может и жизнью поплатиться за такие штучки, но пути назад уже не будет – финансовой элите придется уходить с тех позиций, к которым она привыкла. Другое дело, какие отступные она за это возьмет: в таких условиях дело доходило и до гражданской войны. Распад СССР – тому пример.

Таким образом мы видим, что описание современного экономического кризиса невозможно объяснить исключительно в рамках экономических отношений. Они только запускают механизм перераспределения отношений внутри элитных групп, и это перераспределение куда опаснее для стабильности общества, чем чисто экономические проблемы.

источник

25 января 2010 в 20:45

Если бы героями "Аватара" были тараканы, а не милые кошечки?

опрос

И если бы действие происходило не в завораживающих своей красотой джунглях, а в каменной пустыне. Как бы вы отнеслись тогда к сюжету фильма? Сопереживали бы героям? Возникло бы желание дать под зад мерзким землянским солдафонам?

7 комментариев

25 января 2010 в 14:17

TWITTER - возвращение к реальности

Что дает пространство виртуального общения для человека, заинтересованного в глубоком диалоге? Возможно ли уложить свою мысль в 140 символов? Как достоинства и недостатки есть у сервиса livejournal? Анатолий Вассерман рассказывает о собственном опыте блоггера и анализирует, насколько это может быть важно для широкой аудитории.

источник тут

21 января 2010 в 01:21

Что будет с родиной - Прогноз журнала Русский Репортёр на 2010 год

На этот раз мы гадали теми способами, которые дали наиболее подтвердившиеся предсказания два года назад. В конце 2007-го мы стремились максимально соблюсти ритуал и точность расчетов. И оказалось, например, что и гороскоп, и гадание на книге "Евгений Онегин" предсказали на 2008 год войну в ближнем зарубежье (оппозиция Марса к Плутону и строчка "Дух пылкий и довольно странный"), а звонок по случайному номеру дал ответ: "Дефолт случится, это я точно знаю". Прошлый год мы пропустили, чтобы не искушать судьбу в кризис. Но сейчас мы уверены, что сможем воспользоваться гаданием для лучшего понимания ситуации

1. Астрологический прогноз: нас ждет кардинальная кульминация

Сверившись с астролябией и заглянув в эфемериды, астрологи «РР» исчислили ход движения светил и получили весьма впечатляющую картину

С точки зрения древнейшей лженауки астрологии 2010й — необычный год. Он точно не будет скучным, и хотя его вряд ли назовут благополучным, очень вероятно, что он запомнится как судьбоносный. На небесах в наступающем году грядут большие перемены, уже названные астрологами кардинальной кульминацией. Дело в том, что сразу четыре медленные планеты, важнейшие для «макроастрологии»: Юпитер, Сатурн, Уран и Плутон — покидают мутабельные знаки зодиака и переходят в кардинальные. Мутабельные знаки (Близнецы, Дева, Стрелец, Рыбы) связаны с подготовкой к переменам, колебаниями и подспудными процессами вызревания новых тенденций, а кардинальные (Овен, Рак, Весы, Козерог), запускающие в природе смену времен года, — это знаки обновления, активных действий, новых начинаний и реформ.

Пожалуй, основное небесное событие 2010 года — переход Урана в знак Овна. Уран — планета великих научных открытий, революций и изменяющих лицо мира кризисов. Овен — тоже знак взрывоопасный, так что не стоит думать, что наш экономический кризис плавно сходит на нет. Скорее, наоборот: он перейдет в другие сферы, вызовет к жизни революционные политические, научные, технологические, культурные, религиозные начинания (речь идет не об идеях, а о действиях!).

С вхождения в Овен начинается новый 84летний цикл Урана. В ближайшие годы, самым ярким из которых обещает быть 2010й, нас ждет разрушение традиций, обострение кризисов, технологические прорывы и переустройство общества. Вспомним, что было в начале предыдущего цикла, когда Уран пребывал в Овне с 1928 по 1935 год. В США началась Великая депрессия. В СССР Сталин узурпировал власть (в 1929м был изгнан Троцкий) и произвел решающий поворот в экономической политике. Примерно в это же время в Германии проводится первый съезд нацистской партии и запускаются процессы, приведшие в 1933м Гитлера к власти. Как видите, Уран, входящий в Овен, должен вызвать настоящую бурю, сметающую старый мир.

Юпитер, Сатурн и Плутон тоже кардинальные знаки, а значит, не дадут нам расслабиться. Тем более что Юпитер с Сатурном в 2010м входят в фазу противостояния, что символизирует прежде всего резкое обострение противоречий между привычными методами решения проблем, целями, намерениями власти и суровой реальностью. Кризис в 2010 году достигнет апогея и нерешенные проблемы (например, мировой экономики) придется-таки радикально решать. Устоявшиеся институты общества не уступят дорогу новым без острой борьбы: Сатурн уже вошел в оппозицию с Ураном (в прошлый раз такая ситуация была в 19661967 годах).

Наибольших неожиданностей следует ждать летом — пик кардинальной кульминации наступит в начале августа. Впрочем, уже в июне Юпитер входит в соединение с Ураном в нулевой точке Овна, что должно по теории подтолкнуть элиты власти, науки и бизнеса ко всевозможным авантюрам. А авантюры — дело опасное, тем более что в критическую фазу входит уже начавшийся конфликт (квадратура) Сатурна и Плутона. Этот аспект только добавит человечеству неприятностей: он связан с войнами и прочими конфликтами, чрезвычайными ситуациями и крупными терактами. В общем, нас ждут нешуточные перемены, подчас болезненные, подчас прогрессивные.

Что же ждет Россию? Ведь описанный нами танец небесных сфер в равной мере влияет на все человечество. Гороскоп нашей страны, кстати, большая головная боль для астрологов: им почему-то сложно определить точную дату рождения России. Кто-то пытается откопать ее в истории Киевской Руси, кто-то обращается к временам Ивана Грозного, но большинство звездочетов выбирает между двумя датами: провозглашением независимости Российской Федерации 12 июня 1990 года на Первом съезде народных депутатов РСФСР и моментом, когда после беловежского сговора Горбачев передал свои полномочия — и ядерный чемоданчик — Ельцину. Произошло это вечером 25 декабря 1991 года: в 19 часов 45 минут над Кремлем был поднят российский флаг вместо советского.

Чтобы определить, какая из дат стала настоящим днем рождения России, достаточно мельком заглянуть в оба гороскопа: есть в астрологии такая процедура сверки гороскопа с действительностью, когда дата рождения точно не известна, но ее можно определить по его свойствам. Анализ начинается с точки асцендента, которая дает целостный образ страны, первое представление о ней и говорит о том, какой она предстает внешнему наблюдателю, какую роль стремится играть и каково ее самосознание в связи с этой ролью.

В первом случае это педантичная деловитая Дева, во втором — царственный и благородный, но ленивый Лев. Мы, конечно, выбираем второй вариант. Дальнейший анализ однозначно подтверждает наш выбор, да и, если помните, мы почувствовали себя гражданами новорожденной страны вовсе не летом 90го, а на рубеже 19911992го.

Теперь совместим гороскоп России с гороскопом рождающегося года и получим неожиданно красивую картинку: астрологам редко доводится видеть гороскоп с таким количеством красных линий, символизирующих благоприятные влияния планет, и совсем без черных, «злых», линий.

Грядущие перемены сулят России процветание (тригон Уран — Венера), возрастание ответственности исполнительной власти и честности власти судебной (тригон Сатурн — Сатурн), успехи в любых активных, форсированных действиях (тригон Марс — Марс), удачи экономических реформ и возрастание благосостояния (тригон Плутон — Луна). Причем все эти тригоны очень четкие, ярко выраженные (ровно по 120°).

Кажется, год больших перемен дает России большой шанс! И правильно, давно пора.

2. Книга перемен: нас ждут свершения

Гадание по китайской Книге перемен вселило в мудрецов «РР» надежду на скорый конец несчастий. Преодолеть кризис поможет самодисциплина

Книга перемен («И Цзин») — одна из древнейших известных человечеству. Китайские мудрецы за два тысячелетия создали развитый символический язык описания эволюции мироздания в диалектическом противостоянии мужского и женского начал. Эволюция мира описана в форме 64 сочетаний шести прерывистых и сплошных линий (гексаграмм). Древнейшие толкования гексакрамм еще Конфуций превратил в каноническую книгу, которой на протяжении веков вдохновлялись многие философы и поэты.

Ритуал гадания обычно совершается при помощи стеблей тысячелистника или старинных монет: манипуляции с ними определяют, какая из гексаграмм вам выпадет. В домашних условиях можно бросать по три монетки на одну полоску гексаграммы, считая снизу (если выпадают два или три орла, то сплошная линия, две или три решки — прерывистая). Мудрецы, впрочем, знают, что важны не детали ритуала, а его атмосфера: чем больше душевных усилий вы потратите на гадание, чем больше энергии вложите в него, тем более действенным оно окажется. Важен не сам результат гадания, а глубина размышления и понимания, которое возникает при соприкосновении с древним текстом.

Мы, сосредоточившись на вопросе «Что будет с Россией в 2010 году?», бросили монеты шесть раз и получили гексаграмму № 60.

Эта гексаграмма называется «Цзе»: «Ограничение».

Древнейший слой текста-комментария (в переводе Ю. К. Щуцкого «Китайская классическая Книга перемен») утверждает: «Ограничение. Свершение. Горе ограничено. Оно не может быть стойким». Что это означает? Мы сталкиваемся с новой стадией развития страны, которая наступает по окончании процесса, описанного в гексаграмме № 59 «Раздробление». Страна, которая была единой, разделилась на отдельных людей, страны, классы. Люди и бывшие республики СССР обрели собственный интерес и возможность самореализации. Развитие, освобожденное от истории и даже страны, имело тот плюс, что те, кто проявил стойкость, могли многого достичь («Благоприятен брод через великую реку»).

Но в этом была и проблема: расчленение, раздробление, «атомизация общества», как говорят социологи, могли привести к полному разрушению и распаду уже и Российской Федерации. Наступающий этап как раз ограничивает этот процесс, причем не извне, а с помощью самоограничения, благодаря появлению собственных великих целей.

Верхние три линии — это «кань» («погружение»), свойство которого «опасность», а символ — «вода». Зато нижняя — «дуй» («разрешение»), свойство которого «радость», а символ — «водоем». То есть разрушительная стихия воды уже ограничена руслом, направлением пути, «стратегическим планом модернизации». Именно поэтому несчастья будут ограничены, преодолены, а страна окажется готова к свершениям.

Далее древние авторы Книги перемен анализируют гексаграмму подробно по каждой линии начиная снизу (именно в такой последовательности будут развиваться события).

«Вначале сильная черта. Не выйдешь из внутреннего двора. Хулы не будет». В начале года благоприятны максимальная замкнутость и самоограничение — чиновники должны осознать границы своего своеволия, а государство заняться исключительно внутренними проблемами. В чем-то ограничить себя придется и обществу, и бизнесу. Обязательно надо энергично начать заниматься страной, внутренними делами, модернизацией. Общество воспримет эти действия с пониманием — хулы не будет.

«Сильная черта на втором месте. Не выйдешь из внешнего двора. Несчастье». Было бы прекрасно, если бы можно было заниматься только модернизацией России, но так не бывает. Нельзя достичь великих целей только во внутреннем дворе — не дадут. Нельзя человеку быть свободным от общества, а стране от мира. Ограничения и несчастье встретят Россию во «внешнем дворе», при взаимодействии с соседями по СНГ, а любые внешнеполитические инициативы столкнутся с жестким сопротивлением.

«Слабая черта на третьем месте. Если не будешь ограничивать себя, то будет о чем вздыхать. Хулы не будет». Как бы ни было страшно и опасно, выход вовне все равно состоится — государству невозможно просто бездействовать, осторожничать в самоограничении. То есть если не зарываться, внутри страны не «кошмарить» бизнес и не притеснять людей, а во внешней политике в отношениях с партнерами быть аккуратными, то, возможно, период несчастья не будет долгим. Во внешней политике руководству страны главное — не поддаваться на провокации, сдерживаться, ограничиваться необходимой обороной.

«Слабая черта на четвертом месте. Успокоишься в ограничении. Свершение». Если России удастся снизить внешние риски и собственные саморазрушительные позывы благодаря дисциплине и самоограничению, то наступит стабильность. Она наступит в ответ на внутренние успехи, реальные свершения во внутренних делах. Это же и путь к реальной свободе и суверенитету: свершения возможны не благодаря, а вопреки внешним факторам. Государству нужно для этого научиться ставить себе цели (а не просто реагировать на внешние условия и обстоятельства) и при этом уметь ограничивать себя, давая тем самым развиваться обществу, бизнесу, людям.

«Сильная черта на пятом месте. Сладкое ограничение. Счастье. Если выступишь, то будет похвала». Здесь представится возможность обрести гармонию — золотую средину — между сильным государством и ограничениями государственного вмешательства, интересами частными и общими, между внутренними делами и сдержанной, но эффективной внешней политикой. Именно это даст возможность совершить великие дела.

«Наверху слабая черта. Горькое ограничение. Стойкость — к несчастью. Раскаяние исчезнет». К концу года ограничения, вводимые государством, начнут восприниматься как нечто «внешнее», несправедливое, как опасность, как тормоз развития. Одновременно усилится и внешнее воздействие. Стойкость и различные ограничения, которые еще в начале года приветствовались обществом, могут привести к печальным последствиям. Начинается новый период, когда развитие страны требует перемен и увеличения свобод, как политических, так и экономических. Древние толкователи утверждают, что если государство пойдет по этому пути, «то раскаяние в предыдущих ошибках может отпасть», то есть перестать быть необходимым.

3. Гадание по книге: нас ждет борьба с кризисом

Библиомантия — один из самых доступных способов гадания: задаешь вопрос, открываешь книгу, получаешь ответ. Мы решили взять «Слово о полку Игореве» — первый текст, в котором описывается политический кризис домонгольской Руси. Именно он больше всего подходит для гадания о судьбах России в нынешний кризисный год. Мы гадали по изданию «Слово о полку Игореве», СПб., «Азбука-классика», 2010, причем по древнерусскому тексту

Вопрос: Что ждет Россию в 2010 году?

Ответ: «И своя милыя хоти, красныя Глебовны» («И своей милой, желанной, прекрасной Глебовны», пер. Д. С. Лихачева). Стр. 33, 15я строка сверху.

Толкование: В будущем году значительно повысится туристическая и инвестиционная привлекательность России. О нас будут много думать за рубежом.

Вопрос: Будем ли мы удачливее и счастливее, чем в 2009 году?

Ответ: «И потече к лугу Донца» («И побежал к излучине Донца», пер. Д. С. Лихачева). Стр. 36, 2я строка снизу.

Толкование: Счастье и удача в 2010м сосредоточатся на границе России и Украины. Река Уды (или Донец) берет свое начало в Белгородской области и впадает в Северский Донец в окрестностях Харькова. Очевидно, будущий год станет судьбоносным для делового и политического партнерства России и Украины, причем в этом партнерстве важную роль сыграет именно русскоязычная, восточная часть Украины.

Вопрос: Ждут ли нас война или какие-либо внутренние конфликты?

Ответ: «Аминь». Стр. 49, 20я строка сверху.

Толкование: Все в воле божьей. Авось пронесет.

Вопрос: Какие риски и опасности ждут россиян в 2010 году, чего следует опасаться?

Ответ: «Святославъ грозный великый киевскый» («Святослав грозный великий киевский», пер. Д. С. Лихачева). Стр. 36, 15я строка снизу.

Толкование: Несмотря на то что нас ждет продуктивное деловое и политическое партнерство с Украиной, России следует опасаться открытого конфликта с руководством этой страны. Отношения с официальным Киевом еще принесут россиянам немало неприятных сюрпризов.

Вопрос: Станем ли мы богаче и состоятельнее?

Ответ: «Наплънився ратнаго духа» («Исполнившись ратного духа», пер. Д. С. Лихачева). Стр. 28, 3я строка сверху.

Толкование: В том, что касается финансов, все в наших руках. Но за благосостояние нужно будет побороться.

Вопрос: Закончится ли кризис?

Ответ: «А Володимиръ подъ ранами» («А Владимир под ранами», пер. Д. С. Лихачева). Стр. 39, 10я строка снизу.

Толкование: Очевидно, многое будет зависеть от действий нашего премьер-министра. Судя по всему, победа над кризисом будет дорого ему стоить.

Вопрос: Ждут ли нас спортивные победы?

Ответ: «На жестоцемъ его теле» («На могучем его теле», пер. Д. С. Лихачева). Стр. 45, 6я строка сверху.

Толкование: Будущий год, несомненно, станет годом триумфа России во всех видах спорта, где нужны рост и вес. Победы ждут наших хоккеистов (вроде Ильи Ковальчука и Александра Овечкина), а также борцов, боксеров и штангистов. А вот субтильным российским футболистам придется нелегко.

Иллюстрации: Владимир Сальников

оригинал тут

21 января 2010 в 01:16

Хазин М.Л. Экономический прогноз на 2010 год. (02.01.2010 Час Кучера)

Ну это скорее не прогноз, а подведение итогов 2009 года. Обстоятельный прогноз для России тут

21 января 2010 в 01:14

Прогноз для России на 2010 год

экономический кризис, для мозга, что происходит?, что делать?, В мире, Повод задуматься, Серьезное, просто о сложном, Для всех

Этот прогноз не экономический, а социально-политический, поэтому не ищите там курсы валют и масштаб падения в отдельных отраслях.

Автор: Михаил Хазин

Прогноз на наступивший, 2010 год должен, традиционно для нашего сайта, начинаться с анализа прогноза на год предыдущий, 2009, но он, к сожалению, так и не был написан. К этому было много причин, но главной из них стала особенность прогноза на год 2008, который мы сейчас вкратце и обсудим. Этот прогноз предполагал, что появление нового президента страны неминуемо вызовет обострение внутриэлитных противоречий, которое к тому же будет накладываться на рост экономических проблем. Все это вместе должно было рано или поздно вызвать разрушение элитного консенсуса о недопущении «выхода» внутриэлитных противоречий за пределы узкого круга посвященных.

В прогнозе предполагалось, что это может произойти в 2008 году, однако уверенности в этом не было. И причиной отказа от написания прогноза на 2009 год было как раз то, что соответствующие процессы шли очень медленно и принципиально новых соображений о развитии событий в стране, даже через год, привести бы не удалось, а заниматься анализом слухов и сплетен или, тем более, инсайдерской информации, не хотелось. Часть из них появлялась на Форуме, часть – в других текстах, но базовая ситуация оставалась неизменной.

А вот почему события развивались медленно, сказать стоит. Дело все в том, что в рамках той версии мирового разделения труда, которая сложилась к середине 2000-х годов, Россия прочно заняла место поставщика ресурсов, в первую очередь, энергетических. А значит, ресурс ее прочности, во многом, зависел от резервов, накопленных в рамках продажи нефти и газа, а также полученных в качестве кредитов от иностранных банков под залог российских активов. Напомню, что собственно «острая» часть мирового экономического кризиса началась в августе 2007 года, всего за несколько месяцев до написания обсуждаемого прогноза на 2008 год, а первая «дефляционная волна» началась через 9 месяцев после его опубликования, так что вопрос о стратегии элиты «Западного» глобального проекта в рамках кризиса на тот момент еще был открыт.

В реальности оказалось, что был выбран вариант откладывания всех вопросов «на потом», все резервы были брошены на сохранение status quo. А поскольку, чуть ли не единственным, реальным резервом была эмиссия, она откровенно зашкаливала за все более или менее разумные рамки. При этом даже после начала дефляционной стадии политика не изменилась, увеличился только масштаб эмиссии. Напечатанные деньги требовали места приложения, как следствие, раздувались новые пузыри, при этом традиционные варианты, фондовый рынок и недвижимость, уже пребывали в критической ситуации (вообще, рост фондового рынка в условиях дефляции крайне мало вероятен). И значительная часть эмиссионной ликвидности устремилась в нефтяной сектор, повышая мировые цены до заоблачных высот и позволяя российскому руководству быстро увеличивать «подушку безопасности».

Как следствие, и российская элита, правда, уже после опубликования «Прогноза для России на 2008 год», получила техническую возможность отложить решение всех проблем «на потом». И, естественно, эту возможность отыграла, что называется, «по полной программе». Естественно именно потому, что над нею все время довлеет опасность выхода внутренних конфликтов на уровень всего общества, угроза, которая почти наверняка реализуется в случае реальных действий по борьбе с кризисом. И наложившиеся на этот страх ощущения, что имеющимися деньгами можно «залить» любые проблемы, создало текущую ситуацию, которую условно можно назвать сильно затянувшейся переходной стадией. Как и в 2000 году, «старый» президент окружил нового своими людьми, причем даже еще более плотно, чем тогда. Прошло целых полтора года с момента выборов, прежде чем Медведев осмелился заменить только одного ключевого «игрока» путинской кремлевской команды: главного кадровика Осипова.

Именно это ощущение «неограниченности» финансовых ресурсов и позволило Путину не испугаться публичной ответственности и все-таки, вопреки прогнозу, пойти на пост председателя правительства. Хотя не исключено, что свою роль сыграл как раз страх, опасения того, что Медведев, точнее, окружающие его лица, могут «наломать дров» с точки зрения обострения внутриэлитных конфликтов. Но вот концепция «тихой гавани» на фоне уже начавшейся дефляционной стадии мирового кризиса – это уже явно ощущение «неограниченности ресурсов», как и поддержка за счет государственных ресурсов обанкротившихся олигархов и коррумпированных госчиновников. Поскольку именно ради интересов последних государственные банки якобы «поддерживали» фондовый рынок, на самом деле выкупая де-факто принадлежащие этим самым чиновникам пакеты акций, позволяя им сохранить незаконные накопления.

И именно это ощущение «неисчерпаемости» резервов создало в 2009 году модель «ресурсной поддержки» бюджета, когда в условиях колоссального дефицита региональных бюджетов и Пенсионного фонда, они стали тупофинансироваться за счет средств резервных фондов. Тупо – потому что под саму систему было заложено несколько очень серьезных мин.

Собственно говоря, мины эти стали следствием тех самых внутриэлитных противоречий, о которых писалось в прогнозе. Только за счет резервов они так и остались на элитном уровне, консенсус, о котором я писал два года назад, так и не был разрушен, как раз из-за резкого роста «подушки безопасности» и созданной за этот счет иллюзий. Первой проблемой стало обострение противоречий по линии «Западники» - остальное общество. В «Прогнозе для России на 2007» год я много писал о структуре российской элиты и о том, что современные «западники» получили «мандат» на власть именно потому, что опирались на внешние для России силы – элиту «Западного» проекта. В 2000 году этот мандат был несколько изменен, но, одновременно и подкреплен, приходом Путина, «команда» которого, выросшая в 70-е-80-е годы, была плотно заражена концепцией «конвергенции». В результате произошло некоторое разделение: «чистые» западники, «монетарные реформаторы», стали отвечать за экономическую политику страны, а силовики-«конвергенщики» - за внешнюю политику и внутреннюю идеологию.

Когда дело касалось других элитных групп, они действовали слаженно и четко: реформа армии, окончательно ликвидирующая армейскую элиту, как основу патриотического самосознания в любой стране мира, создание «псевдопатриотических» идеологических форм, усиление борьбы с «культом личности Сталина», жесткое ущемление, в первую очередь, по бюджетному направлению, региональных элит. Отметим, что эти схватки были дополнены проблемами по разделению доходов. Армия и «оборонщики» традиционно «кормились» из бюджета и тут у «западников» были все шансы – они просто разворовывали бюджет до его поступления на счета конкретных организаций. Регионалов лишили источников для пополнения собственных бюджетов, посадив на «федеральную иглу», но зато милостиво разрешили им (пока) сохранять высокие цены на недвижимости, не реструктурируя отрасль.

В то же время, резкое падение экономики с конца 2008 года полностью разрушило легенду о «тихой заводи», падение производства и фондового рынка у нас оказалось самым сильным в мире. Авторитет Сталина (который в данном случае выступает как символ, уже вошедший в общественный архетип, хотя только совсем недавно умерли последние два человека, которых назначал на должности непосредственно Сталин: Николай Константинович Байбаков и Тихон Николаевич Хренников) непрерывно растет. Резко усиливаются патриотические настроения в обществе, которое все чаще и чаще противопоставляет себя власти. Особенно это видно в реакции на откровенные и циничные преступления представителей этой самой власти: гаишников, которые в пьяном виде сбивают на пешеходных переходах детей и беременных женщин, милиционеров, которые устраивают бойни на улицах, чиновников и судейских, которые в своем мздоимстве превышают все возможные в стабильном обществе пределы. Результаты последних, тотально фальсифицированных, региональных выборов в этом смысле тоже подлили масла в огонь.

При этом никаких мер противодействия этим явлениям государство не оказывает. Отдельные публичные выступления руководителей страны только вызывают раздражение, поскольку радикально противоречат фактам. Не исключено, что именно это раздражение привело к тому, что фактически единственным элементом государственной политики стал постоянный рост социальных расходов, прежде всего, повышение пенсий. В любом случае, пока это напряжение еще явно не дошло до той степени, когда люди выходят на улицы, но в случае резкого падения уровня жизни и отдельных провокаций со стороны некоторых представителей элиты, ситуация может стремительно изменится.

Вторым элементом противоречий стало усложнение отношений между «либерал-реформаторами» и «силовиками-конвергенщиками», особенно после избрания Медведева президентом. Поскольку «конвергентные» элиты, ориентированные на «реальные» ценности, естественным образом сконцентрировались вокруг Путина, «либерал-реформаторы» (или, как их называют у нас на сайте, «либерасты») начали «кучковаться» вокруг нового Президента.

И хотя их активность носит, во многом, чисто пиарный характер (в том числе ради получения «Западных» грантов), легенды об их влиянии возникают достаточно часто. Например, замечательная гипотеза о том, что визит президента США в Москву летом 2009 года, был вызван активностью ряда прозападных структур в окружении Медведева, которые убедили своих американских корреспондентов (кураторов?), что личное присутствие Обамы «подвигнет» Медведева на снятие Путина с поста премьера. Тут, как говориться, за что купил, за то и продаю, но, se non e vero, e ben trovato, то есть «пусть это и не правда, но хорошо придумано».

Классическим примером противоречия стала кредитно-денежная политика. На первом этапе развития кризиса Игнатьев и Кудрин продолжали политику «currency board», дополненную элементами «инфляционного таргетирования», то есть борьбой с инфляцией. В условиях падения жизненного уровня населения и спроса, вообще говоря, во всех нормальных странах происходит дефляция, но у нас в рамках «элитного консенсуса», было принято решение о повышении тарифов естественных монополий. Именно их рост вызывает инфляцию, с которой борется Центральный банк.

Поскольку повышение тарифов увеличивает инфляцию издержек, бороться с ней монетарными методами бессмысленно, и по этой причине ЦБ начал борьбу за повышение курса рубля. В конце 2008 года он явно «недодевальвировал» рубль, а в 2009 году начал откровенно его усиливать, что позволяло уменьшить стоимость импорта и, как следствие, сократить рост цен для потребителей. Но результатом этой политики стало быстрое падение конкурентоспособности отечественных производителей, с резким падением промышленности и ВВП, создаваемого в реальном секторе. Из-за этого конфликт «либерал-реформаторов» и всех остальных элит, региональных в том числе, существенно усилился. Даже силовики-«конвергенты» в узких кругах выражали недовольство такой политикой, кроме того, именно им пришлось начать работу по предотвращению социального недовольства в «моногородах», особенно болезненно страдающих от такой политики.

Некоторое прозрение началось летом 2009 года, когда против такой политики начали возражать даже заместители министра финансов, на сегодня - главного экономического идеолога страны. А к концу года пагубность этой политики признал и сам министр Кудрин, фактически дезавуировав все свои теоретические рассуждения последних двух лет. Беда только в том, что никакой альтернативной политики пока у «западников» нет.

Еще одним элитным конфликтом, который играет важную объективную роль в стране, но практически пока не осознается руководителями страны, является противоречие между приматом «западных» интересов в деле определения экономической стратегии государства и реальными интересами государственной власти. Ни Игнатьев, ни Кудрин, скорее всего, не являются прямыми агентами США или Уолл-стрита, но будучи наследниками Гайдара и Чубайса, они не имеют и не собираются иметь собственный экономический «штаб», полностью в этом отношении полагаясь на «идейно близких» аналитиков Уолл-стрита. А последний находится в остром противоречии с руководством США в части выбора сценария развития экономики на текущий год: дефляционного или инфляционного.

Для устойчивости современной российской власти категорически более выгоден сценарий инфляционный, поскольку при нем цены на нефть как минимум не будут падать а, скорее всего, будут расти, причем быстрее, чем цены на критически важный для нас импорт. А вот в дефляционном сценарии все наоборот. При этом экономический блок российской власти делает все, чтобы на практике реализовался сценарий дефляционный. Я не могу утверждать, рефлексируют ли это противоречие Игнатьевым и Кудриным, или нет, но Путин и Медведев явно пока не осознали этой «мины», подложенный под само основанием их (и всей российской элиты) власти. А ведь это противоречие будет только усиливаться, по мере развития мирового кризиса.

Не вдаваясь в дальнейшие детали протекающих сегодня конфликтов, которые до сих пор так и не вышли из чисто внутриэлитной конфигурации, считаю, что пора перейти собственно к прогнозу на 2010 год.

Прежде всего, нужно отметить, что уникальный момент начала мирового кризиса (уникальный с точки зрения возможности разорвать нашу позорную энергетическую зависимость от мировой экономики) мы глупейшим образом упустили, что, как отмечено выше, признал даже главный виновник этой ошибки, министр финансов Кудрин. Как следствие, тот момент, когда можно было на фоне общей паники резко усилить закрытость наших рынков и начать стимулирование импортозамещения, был пропущен. Более того, за это время, прежде всего, в рамках G20, нас заставили подписать целую кучу обязательств по поддержанию открытости рынков. В том числе, декларацию о недопустимости девальвации валюты, что существенно сократило наши возможности по купированию кризиса.

За это время мы также сократили существующие свободные валютные резервы, но тут более или менее полной информации не существует. В частности, не известно, насколько связаны те ресурсы, которые мы держим в иностранных банках, с теми кредитами, которые эти же (или дружественные им) банки выдали российским предприятиям. Кроме того, в течение 2009 года активно шла реструктуризация корпоративного долга российских компаний перед западными кредиторами. Суть этой реструктуризации состояла в том, что кредиторы отказывались от получения российских залоговых активов (резко упавших в цене в процессе кризиса) и готовы были отложить платежи в обмен на получение живых денег. Это облегчило текущее состояние крупных российских предприятий, однако насколько такие соглашения обусловлены текущими курсовыми параметрами – большой вопрос.

В любом случае, на сегодня девальвация уже не даст того эффекта для производителей, который был возможен год – полтора назад. Последнее означает, что поддержание уровня социальных расходов (главный приоритет современной власти!) может сегодня быть достигнуто только за счет использования резервных фондов. На первом этапе – бюджетных, но потом дело дойдет и до резервов ЦБ: чистая рублевая эмиссия неминуемо будет обменивается на валюту. Сейчас для этого используется та валюта, которая формально покрывает бюджетные фонды Минфина, но когда она закончится, придется использовать резервы ЦБ или перейти к политике перманентной девальвации рубля. Избежать этого в условиях постоянной эмиссии будет невозможно: источников покрытия дефицита бюджета больше нет (без радикального изменения экономической политики), сокращать дефицит значит резко усиливать социальную напряженность.

Кроме того, подавляющее большинство мировых производителей уже поняли, что совокупный спрос будет падать. Пока эта мысль еще не успела войти в их головы, можно было втихаря «отрезать» от мировых рынков кусочек процентов так в 5, максимальную возможную на сегодня долю России. Поскольку ожидаемый всеми рост мировых рынков сбыта все равно перекрывал это сокращение с лихвой. Сегодня всё иначе: когда рынки падают, каждый потребитель – на счету, и отдавать его каким-то мифическим «российским производителям» никто не собирается. Не то чтобы это было совсем невозможно, но сопротивление придется преодолевать колоссальное.

Есть только одна возможность для того, чтобы провести девальвацию и защитить-таки отечественные рынки, – резкое падение мировых цен на нефть. Тут сработает, так сказать, «объективный фактор», и никто возражать не сможет, точнее, эти возражения можно будет просто не принимать во внимание. Но для этого необходимо, чтобы мировая экономика пошла по дефляционному, а не по инфляционному сценарию. В этом случае еще в 2010 году мировые цены на нефть резко (возможно, до $35–40 за баррель) упадут, и девальвация станет возможной. А вот в случае альтернативного, инфляционного сценария все будет иначе – цены на нефть будут расти.

Это, вроде бы, делает дефляционный сценарий приемлемым для российского руководства (чем ослабляет описанное в первой части элитное противоречие), однако это не совсем так. Дело в том, что в отличие от 1998-99 годов, девальвация рубля быстрого облегчения не принесет. Тогда еще существовали сохранившиеся со времен СССР полные цепочки производства от сырья до конечного продукта, которые позволяли в условиях падения национальной валюты вытеснить импорт. Сегодня их уже нет практически нигде (даже в оборонке) – так или иначе, или ремонт оборудования, или комплектующие, или сырье приходится закупать за границей.

Это значит, что для повышения эффективности нашей экономики и роста доходов бюджета (не зря же именно Кудрин завопил об ошибочности своей же экономической политики в 2008–2009 гг. – у него просто резко упали поступления в бюджет) придется вкладывать довольно значительные средства. У частников их нет – они задыхаются под грудой набранных в «счастливые 2000-е» долгов перед западными финансовыми структурами, и что с ними делать в условиях падения доходов – большой вопрос. Олигархи, например, решают этот вопрос банальным способом, единственным, который они освоили за последнее 15 лет: просят деньги у государства. Про кредиты со стороны российских банков даже говорить глупо – Центробанк делает все, чтобы брать такие кредиты было невозможно. Кроме того, нарастающий в условиях падения мирового спроса импорт по демпинговым ценам будет (частично или полностью) «съедать» преимущество российских предприятий, появляющееся в условиях дефляции.

Значит, остается государство. У него деньги есть, но оно категорически не умеет с ними обращаться. Точнее, на протяжении многих лет оно считало, что единственный правильный способ работы с деньгами – это распределить их среди «своих». Для системы, выросшей из совершенно преступной и абсолютно аморальной приватизации, это естественно, но беда в том, что «свои», как показал опыт последних двух лет, абсолютно неспособны к конструктивной работе. Начиная со времен приватизации (а значительная часть российских чиновников прошла эту «школу», а все остальные видели или, как минимум, слышали, как на ней обогатились «реформаторы») все чиновники точно знают, что идеальный вариант работы – это торговать той частью государства, которая досталась им в управление. Соответственно, крупный бизнес (который тоже в большинстве вырос из приватизации) тоже понимает, что проще дать взятку чиновнику и получить «кусок», чем медленно и тяжело осваивать бюджетные деньги (при этом все время «подкармливая» надзирающих чиновников).

Фактически, все сказанное означает, что дефляция не сможет дать серьезного эффекта до тех пор, пока у государства есть ресурс, то есть те самые резервы, о которых речь шла выше. Мы просто будем под вопли о «модернизации» и «инновации» проедать остатки этих ресурсов, скорость пополнения которых будет все время падать, поскольку будет падать спрос на мировых рынках. А когда ресурсы, в т. ч. и валютные, закончатся совсем (скорее всего, это будет уже за пределами 2010 года), то станет совсем плохо. Грубо говоря, как в 1998 году, но только не на несколько месяцев, а на годы.

В общем, конечно, для общества в целом дефляционный сценарий лучше, чем инфляционный. Да, жить станет хуже чуть ли не завтра, но зато появится шанс на то, что в современной российской элите начнется острый конфликт, который приведет к смене управленческой модели - до того, как начнется русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Потому что если цены на нефть не упадут или даже станут расти, то наши власти ничего менять не станут. В общем, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Беда только в том, что продолжение ситуации для нашей элиты, в отличие от народа, ужасом не является.

Но и самого элитного конфликта – недостаточно. Потому что людей, которые что-то могут сделать, мало, и неинтересно им воевать с ворами и коррупционерами, а значит, во власть они просто так не пойдут. Да и делать им там особо нечего, поскольку сегодня институциональная структура управления выстроена так, что реализовать какое-либо решение можно в одном единственном случае – если есть коррупционный консенсус конкурирующих аппаратных групп. Не коррупционного консенсуса, к сожалению, сегодня быть не может, поскольку единственной задачей государственного аппарата стало личное (или корпоративное, в том случае, если чиновник представляет на своем посту частную структуру) обогащение. А значит, любое решение может быть оформлено только в стиле «это – вам, а это – нам». Собственно, мы хорошо это видим на многочисленных примерах.

Разрушение такого коррупционного (чтобы не сказать, клептократического) сообщества невозможно усилиями одного человека, даже находящегося на самом верху иерархии. В истории такие проблемы решались либо распадом государства (под ударом внешних сил или даже самостоятельным), либо созданием/появлением альтернативной элиты. Опричники, хунвейбины, «горожане», которых короли использовали против аристократии, появлялись в истории регулярно и, зачастую, эффективно.

Я не исключаю, что интерес к истории России/СССР времен Ивана Грозного и Сталина как раз связан с этими обстоятельствами. И в середине XVI века и в 30-е годы века ХХ нашей страной правили чрезвычайно мощные и по ресурсам, и по численности олигархические группировки, соответственно, Рюриковичи и «старые большевики». Разумеется, природные князья Рюриковичи сильно отливались по мировосприятию от «старых большевиков» и «новых русских», которые еще помнили «голодные» для себя времена, но по сути ситуация от этого не менялась.

Методы, которые использовали, Иван Грозный и Сталин для оздоровления страны, были удивительно похожи, причем в истории практически нет других вариантов перехода к здоровому развитию. Речь идет именно об этом, потому что никто бы не стал возражать, если бы речь шла просто о личной власти (хотя, например, первую жену Ивана IV почти наверняка отравили). Фактически, это означает, что сегодня изменения в стране возможны только при условии появления альтернативной элиты, которая поставит прямой вопрос об изменении целей существования страны.

Такая элита может возникнуть либо «снаружи» элиты старой – при активной работе первых лиц государства, либо созреть внутри элиты действующей. Сталин использовал первый метод, Иван IV – второй, для сегодняшней России, по всей видимости, должен сработать промежуточный вариант. Собственно говоря, дефляционный сценарий для мировой экономики с выходом внутриэлитных конфликтов на уровень всего общества, как раз и создал бы возможность появления альтернативной элиты.

При этом совершенно не обязательно ее специальным образом выстраивать и выращивать. Количество людей, не имеющих никаких шансов на карьеру и достойную жизнь сегодня очень велико и достаточно, что называется, «кинуть идею» и продемонстрировать хотя бы минимальную волю к достижению цели. При этом лидером новой элитной группировки, скорее всего, станет представитель элиты старой (как это обычно и бывает), а вот ее массовый состав будет состоять из людей новых. И затем, по мере обострения противоречий внутри страны, может произойти массовая замена старой элиты, сначала – на уровне чиновников, а затем – и по всему обществу в целом.

Какие идея могут сегодня стать такими «центрами кристаллизации»? Я вижу две: первая – это возобновление националистической идеи «Россия – для русских», не в смысле уничтожения всех альтернативных национальных группировок (хотя турки в аналогичной ситуации в начале ХХ века просто вырезали почти всех армян и выслали греков), а, скорее, в рамках принятия православия и национальных приоритетов на уровне государственного строительства. Принимай православие, докажи, что ты придерживаешься русских ценностей – и можешь рассчитывать на карьеру. Если нет - шансов почти не будет.

Вторая – восстановление Империи. Эта идея сейчас будет усиливаться, по мере возрастания проблем в бывших союзных республиках, но чем она закончится – большой вопрос. В частности, будет ли эта идея преимущественно светской, как в СССР, или Православной, как в Российской империи. В этом, втором, случае, она имеет много общих черт с первой. В любом случае, большое количество молодых и не самых молодых людей готовы будут поддержать любую из таких идей, если они увидят в них для себя перспективу.

Не исключено, что появится и еще какая-то идея, хотя вот так, навскидку, пока непонятно, что это может быть. Для прогноза на начавшийся год здесь принципиально следующее. Во-первых, насколько быстро будет ухудшаться ситуация. Если быстро – то противоречия внутри элиты будут быстро нарастать, кристаллизация общества усилится и «взрыв» может произойти очень быстро, хотя, скорее всего, не в 2010 году. А вот если цены на нефть будут расти, то за счет накопленных и наращиваемых ресурсов, скорее всего, удастся на какое-то время заморозить конфликты и тянуть, и тянуть нынешнюю ситуацию.

Некоторую (хотя и не главную) роль сыграют внешние факторы. Роль США, до какого-то времени абсолютно доминирующая, будет все время падать, а вот роль Китая и Европы (особенно – так называемой «старой» Европы, то есть «дофинансовых» европейских элит, возникших до XVII-XVIII веков, в частности – Ватикана) будет расти. Кроме того, свое влияние окажет и исламский фактор, в частности, отношения с Ираном и Турцией. Но все это будет работать только в случае разрушение российского элитного консенсуса.

С моей точки зрения, картина будет выглядеть так. Если в мире победит инфляционный сценарий, то в стране мало что изменится, вялотекущий кризис будет продолжаться, «дыры» будут затыкаться в ручном режиме, хотя их количество будет расти.

Если сработает дефляционный сценарий, но на короткое время, сменившись затем денежной накачкой, как это было осенью 2008 года, то конфликт в российской элите будет нарастать, но в открытую стадию не перейдет. В этом случае нужно будет тщательно разбираться в том, как проистекают процессы в районе Кремля, кто и как начинает собственную «игру». Этот сценарий пока наиболее вероятен.

Последний вариант, самый маловероятный – это классический дефляционный сценарий в стиле 30-х годов ХХ века. В этом случае открытые элитные войны в России могут начаться уже в этом году, и, соответственно, такое развитие событий потребует в середине года серьезного уточнения.

М.Хазин, Москва, 7-17 января 2010 года.

оригинал тут

20 января 2010 в 15:57

Пришельца встретить легче, чем спутницу жизни

В мире, что происходит?, Новости

Допрыгались! Царство исчисления... Остается только надеятся, что мы еще отличаемся от них в лучшую сторону. Ну хоть чуть-чуть.

Ученый из британского Университета Уорика Питер Бакус в ходе своих исследований пришел к выводу, что найти настоящую любовь в современном мегаполисе не менее сложно, чем столкнуться с представителем внеземной цивилизации.

Бакус опубликовал статью "Почему у меня нет подруги: использование формулы Дрейка применительно к любви в Великобритании", где рассказывает о проведенных им расчетах. Упомянутый алгоритм исследователь применил для оценки того, насколько вероятна встреча со "второй половинкой".

Американский астроном Фрэнк Дрейк в 1961 г. использовал свою формулу для того, чтобы рассчитать возможность встретиться с инопланетянами в пределах галактики Млечный Путь, куда входит Солнечная система. По его данным, такой шанс составляет 0,000003%.

"Хотя внеземные цивилизации очень редки, есть кое-что, что кажется еще более редким - подруга", - пишет, в свою очередь, британский ученый. Переопределив параметры алгоритма Дрейка, он получил неутешительный результат: истинная спутница жизни такая же редкость, как пришелец.

"Итак в данный вечер в Лондоне существует вероятность в 0,00034%, что я встречу одного из этих особенных людей, что примерно в 100 раз более вероятно, чем шансы на установление контактов с инопланетной цивилизацией. Один шанс на 285 тысяч. Немного", - отмечает Бакус.

Ситуацию ухудшает еще и другое открытие, сделанное в Великобритании: аллергия бывает не только на пыльцу растений или шерсть животных но и на супругу, причем не в переносном, а буквальном смысле. Так, британец Даррен Янг не может даже прикоснуться к своей супруге, если она пользовалась кремом или зубной пастой с полиэтиленгликолем, который он не переносит.

20 января, 12:24 | Владимир ВАТУТИН

оригинал тут

2 комментария

19 января 2010 в 01:18

Феномен безумия в работах Карла Густава Юнга и Мишеля Фуко

кризис, В мире

В определенном смысле обостренное внимание М. Фуко и К.Г.Юнга к проблеме безумия не является исключительной чертой лишь только их мышления — это скорее общее место всего современного западного «философствования о человеке», хотя и получившее особое распространение в рамках постструктуралистских теоретических представлений. Практически для всех постструктуралистов было важно понятие «Другого» в человеке, или его собственной по отношению к себе «инаковости» — того не раскрытого в себе «другого», «присутствие» которого в человеке, в его бессознательном, и делает человека нетождественным самому себе. Тайный, бессознательный характер этого «другого» ставит его на грань или, чаще всего, за пределы «нормы» — психической, социальной, нравственной, и тем самым дает основания рассматривать его как «безумного», как «сумасшедшего».

Введение

Проблемная ситуация

Мало для кого на сегодняшний день кажется противоречивым утверждение, что «мы живем в период сбоя привычных ментальных операций. Инерциальные объяснительные и классификационные схемы на глазах утрачивают релевантность, а если и не утрачивают, то превращаются в непредсказуемые и неожиданные методологии, пронизанные новыми смыслами и содержанием»⁽¹⁾ .Современное общество находится в уникальном состоянии фазового перехода – парадигмального сдвига.

В рамках синтагмы фазового перехода от общества Модерна к обществу Постмодерна особое звучание приобретает проблема определения границ человека. М. Фуко в работе «Слова и вещи» отмечал очевидную вероятность того, что, в условиях смены диспозиций нашего современного мышления, «человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке». И уже сегодня мы являемся свидетелями развернувшегося в полной мере на просторах западной цивилизации антропологического кризиса. На месте, где мыслился когда-то человек, образовалась пустота, вакуум. Категориями смысла правит теперь толпа, образование неоднородное и неконтролируемое известными ранее механизмами.

В этих условиях, следуя основополагающей топике структуралисткой социологии, ощутимую значимость приобретает изучение психических конструктов личности в точках, где логос смещается, а позже и формируется исходя из мифоса. То есть происходит своего рода прорыв из знаменателя прессуемых жесткой тканью логоса (коллективного сознания) Модерна мифем, составляющих телос мифоса (коллективного бессознательного).

«Проблема границ человеческого теснейшим образом сопряжена с проблемой безумия как такового, поскольку именно при столкновении с чертой безумия человек подходит к ощутимым, четко осознаваемым границам себя как вида»⁽²⁾. Яркое отражение этого тезиса можно найти в работе М.Фуко «Безумие, отсутствие творения». Фуко пишет: «Нет ни одной культуры в мире, где было бы все позволено, Давно и хорошо известно, что человек начинается не со свободы, но с предела, с линии непреодолимого»⁽³⁾. Именно из-за этого безумие явилось не как уловка скрытого значения, но как восхитительное хранилище смысла.

Вопрос о безумии может быть рассмотрен в трех принципиально отличных системах координат, в парадигме Традиции, в парадигме современности и парадигме постсовременности, и в каждой из них он приобретает особое смысловое наполнение.

Традиция начинает с того, что ставит безумие над разумом, размывает с помощью безумия рассудочные модели, и настаивает на том, чтобы человек – шире, любое мыслящее и немыслящее существо – преодолел свои основные ограничения. Логос в Традиции выступает как фундаментальная ограничительная и даже отрицательная характеристика человека. Безумие, в свою очередь сакрализуется и выступает как «всеобъемлющая положительная характеристика, но уже не только человека, а того, чем он должен быть и сквозь что он должен двигаться в своем высшем бытийном предназначении»⁽⁴⁾. Традиция проецирует идентификацию человека, его границу, как нечто, подлежащее преодолению. Поэтому можно сказать, что преодоление логоса в Традиции есть «высший императивный путь мудрости»⁽⁵⁾.

В современной парадигме (синтагме Модерна), основанной на утверждении абсолютного значения логоса, безумие описывает не только расстройство человеческого сознания, но и предполагает и «исчезновение бытия»⁽⁶⁾. И, как показывает Мишель Фуко, в работе «История безумия в классическую эпоху» постепенно и плавно происходит фундаментальное для западной культуры отождествление безумия с высшим пороком и «безумный становится не просто несчастным, страдающим, обездоленным, но злым»⁽⁷⁾ .

В постсовременном обществе проблема безумия приобретает качественно иное звучание. Онтологический интерес к маргинальному заставляет Постмодерн по-новому отнестись к периферийным социальным и человеческим типам. В центре внимания становятся страдающие извращениями, психические больные, маньяки, люди с всевозможными психическими отклонениями. Они определяют стандарты искусства, моды, стиля. Данный тип человека представляет собой фигуру, которая находится на субиндивидуальном уровне, совершить обычную индивидуальную интеграцию для него проблема. Он есть воплощение логемы (логос в постмодерне через логистику расплющивается до состояния зеркальной глади), взятой отдельно, комбинации узнаваемо человеческих свойств, но пока не выстроенных в цельность, сбившихся с пути, отклонившихся от цели, застрявших на полпути. Теперь человек (постчеловек, недочеловек) стремится интегрироваться не в общество, но в «полноценного человека», взятого вне социума.

Изучение восприятия безумия каждой из исторических парадигм представляется интересным и фундаментально значимым. Но в рамках данной работы предлагается рассмотрение отношения синтагмы фазового перехода от Модерна к Постмодерну к феномену безумия и попытка оправдания данного феномена в работах выдающихся мыслителей XX века Карла Густава Юнга и Мишеля Фуко.
Главный исследовательский вопрос: каким образом в синтагме фазового перехода безумие входит в структурируемую Модерном ткань логоса и реконструирует социально-культурную топику через извлечение из знаменателя мифоса?

Цель: продемонстрировать на примере работ выдающихся мыслителей XX века Карла Густава Юнга и Мишеля Фуко каким образом в синтагме фазового перехода безумие входит в структурируемую Модерном ткань логоса и реконструирует социально-культурную топику через извлечение из знаменателя мифоса.

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Ознакомление с работами К.Г. Юнга и М.Фуко по проблемам безумия;
2. Структурирование выявленных в процессе ознакомления данных;
3. Анализ структурированных данных инструментарием структуралистской социологии.

Новизна курсовой работы заключается в применении уникального инструментария структуралистской социологии для изучения феномена безумия в работах К.Г. Юнга и М.Фуко.

Понимание феномена безумия в работах К.Г.Юнга и М.Фуко

Понимание феномена безумия в психоанализе Карла Густава Юнга

Карл Густав Юнг большое внимание уделял глубинным процессам мировой цивилизации. Он считал, что забвение или искажение западным обществом основополагающих принципов существования ведет к искажению заложенного в душе каждого человека «архетипов коллективного бессознательного», т.е. тех древнейших представлений о мире, которые свойственны всем людям. Расплатой за подобное пренебрежение становится, в том числе, шизофрения, вызванная аффектами, которые неизбежно подстерегают человека в обществе с потерянными моральными ориентирами.

«В то время как в области нормы и неврозов острый аффект проходит сравнительно быстро, а хронический не слишком сильно расстраивает общую ориентацию сознания и дееспособность шизофренический комплекс оказывается во много раз сильнее. Его фиксированные проявления автономия и деструктивность овладевают сознанием вплоть до отчуждения и разрушения личности»⁽⁸⁾, - писал Юнг, основываясь на результатах своей многолетней практики в психиатрической клинике.

В парадигме Традиции в человек, живя по топике премодерна ощущает свою цельность, органичность и гармоничную вписанность в общую картину мира, в общую упорядоченность бытия, заданную онтологически. Он является хранителем особой тайны, приобретающей сакрализованный характер и в этом его миссия, смысл его бытия, и неся его человек ощущает свою необходимость. Именно поэтому феномен безумия достигает пика своей значимости только в обществе завершенного Модерна.

«Среди так называемых невротиков есть много людей, которые, если бы родились раньше, не были бы невротиками, то есть не ощущали бы внутреннюю раздвоенность. Живи они тогда, когда человек был связан с природой и миром своих предков посредством мифа, когда природа являлась для него источником духовного опыта, а не только окружающей средой, у этих людей не было бы внутренних разладов. Я говорю о тех, для кого утрата мифа явилась тяжелым испытанием и кто не может обрести свой путь в этом мире, довольствуясь естественнонаучными представлениями о нем, причудливыми словесными спекуляциями, не имеющими ничего общего с мудростью.
Наши страдающие от внутренних разладов современники - только лишь "ситуативные невротики", их болезненное состояние исчезает, как только исчезает пропасть между эго и бессознательным»⁽⁹⁾.

«Сегодня, как никогда прежде, становится очевидным, - продолжает он, - что опасность, всем нам угрожающая, исходит не от природы, а от человека, она коренится в психологии личности и психологии массы»⁽¹⁰⁾.

Юнг отмечает пагубную тенденцию, ведущую традицию с синтагмы Модерна нивелировать мифос, свести его к бесконечному ничто и тем самым абсолютизировать логос, придавая ему статус субстанции: «… знание усиливает отчуждение человека от Божьего мира, способствует вырождению…»⁽¹¹⁾. Данное стремление неизбежно оборачивается против общества, постулирующего его: «то, что мы мыслим как свою защиту, таит в себе вместе с тем и угрозу»⁽¹²⁾ .

В мире, лишенном духовности, подчиненном тотальной рационализации, стремлении логоса тотально нивелировать мифос, люди стремятся к призрачным целям, достижение которых не дает чувства душевной гармонии, - более того, это бег за «призрачными монстрами»⁽¹³⁾ разрушает психику. «Мне часто приходилось видеть, как люди становились невротиками, от того что довольствовались неполными или неправильными ответами на те вопросы, которые ставила им жизнь. Они искали успеха, положения, удачного брака, славы, а оставались несчастными и мучились от неврозов, даже достигнув всего, к чему так стремились. Этим людям не хватает духовности, жизнь их обычно бедна содержанием и лишена смысла. Как только они находят путь к духовному развитию и самовыражению, невроз, как правило, исчезает. Поэтому я всегда придавал столько значения самой идее развития личности»⁽¹⁴⁾ - отмечает Юнг.

Человек стал заложником потребительской цивилизации, которая, предоставляя ему различные блага, комфорт и удовольствия, требует от него взамен его онтологическую природу. Смыслообразующие постулаты нивелируются под давлением стремящейся к пределу функции удовлетворения телесных потребностей. «Опережающий рост качества, связанный с так называемыми «gadgests»⁽¹⁵⁾, естественно, производит впечатление, но лишь вначале, позже, по прошествии времени, они уже выглядят сомнительными, во всяком случае, купленными слишком дорогой ценой. Они не дают счастья или благоденствия, но в большинстве своем создают иллюзорное облегчение… »⁽¹⁶⁾ .

В результате происходит то, что Юнг называл «демонизацией мира». На смену свргнутым светлым божествам приходят черные кумиры и демоны. Один из них – культ сексуальности, отвергающий по сути, любовь как высшее чувство и обращенный к животным инстинктам человеческой натуры. Это культ привлекателен, но по словам Юнга, «и этот кумир оказался не менее капризным, придирчивым, жестоким и безнравственным»⁽¹⁷⁾ , чем культ технического прогресса и потребления.

Другой демон современности – массовая культура. Она собственно, и занимается пропагандой того образа жизни, который соответствует понятиям потребительской цивилизации. Юнг сравнивает эпоху массовой культуры с периодом установления господства Римской империи, когда «воплощенная в божественном цезаре власть Рима, сметавшая все на своем пути, лишала отдельных людей и целые народы их права на привычный образ жизни, на духовную независимость»⁽¹⁸⁾. Как тогда, так и сейчас следствием подобного духовного нивелирования являются надежды «на новое пришествие, бесконечное ожидание мессии – спасителя»⁽¹⁹⁾ .

Еще один черный кумир нашего времени – «абсурдные политические течения и социальные идеи, отличительным признаком которых является духовная опустошенность»⁽²⁰⁾. И это вполне закономерно, пишет Юнг, потому, что «в эпоху, когда человечество стремится исключительно к расширению жизненного пространства и увеличению - a` touy prix⁽²¹⁾ рационального знания, требовать от человека осознания своей единственности и ограниченности по меньшей мере претенциозно. Ограниченность и единственность – синонимы, без них ощущение беспечности (равно как и осознание ее) невозможно, остается лишь иллюзорная идентификация с ней, которая приводит к помешательству на больших числах и жажде политического могущества»⁽²²⁾ .

Таким образом, «демонизация мира» неизбежно заканчивается для тех, кто поддался ей, душевным недугом, вызванным внедрением «демонических» элементов в психическое сознание. Но не лучше обстоит дело и с тем, кто пытается не попасть под влияние демонов современности, но не может найти надежной опоры для противостояния с ними.

«Тот, кто лишился исторических символов и не способен удовлетвориться «эрзацем», - отмечает Юнг, - оказывается сегодня в тяжелом положении. Перед ним зияет ничто, от которого он в страхе отворачивается. Человеческие объяснения отказываются служить, так как переживания возникают по поводу столь бурных жизненных ситуаций, что к ним не подходят никакие истолкования. Это момент крушения, момент погружения к последним глубинам, как верно заметил Апулей, наподобие самопроизвольного ума. Здесь не до искусного выбора подходящих средств; происходит вынужденный отказ от собственных усилий, природное принуждение». Не морально принаряженное подсинение и смирение по своей воле, а полное, недвусмысленное поражение, сопровождаемое страхом и деморализацией»⁽²³⁾.

Альтернативу западной цивилизации К.Г. Юнг видел восстановлении в извлечении мифоса из состояния угнетения со стороны логоса, в его свободной самореализации на почве человеческой бытийности, в возращении к истокам, к временам, когда «коллективное бессознательное» через мифологию определяло жизнь общества. Большие упования психоаналитик возлагал на культуру Востока, по мнению мыслителя, сохранившую многое из подобных мифологизированных представлений.

Понимание феномена безумия в философии Мишеля Фуко.

Размышления о причинах безумия стали одной из главных тем в творчестве Мишеля Фуко. «Почему западная культура отбросила в сторону своих рубежей то, в чем она вполне могла узнать самое себя, то, в чем она себя действительно узнавала?»⁽²⁴⁾ - вопрошал он. Фуко приходил к выводу о том, что безумие – это расплата за прогресс, устанавливающий определенные рамки для подсознательных процессов человеческой психики. В итоге в ней появляются отклонения, которые символично отражают состояние современного общества.

«Нет ни одной культуры в мире, где было бы все позволено, - пишет Фуко. – Давно и хорошо известно, что человек начинается не со свободы, но с предела, с линии непреодолимого».⁽²⁵⁾ Именно из-за этого безумие явилось не как уловка скрытого значения, но как восхитительное хранилище смысла.

Получается, что чем дальше развивается цивилизация, тем больше безумных она порождает. Естественно, следствием этого является ее дегенерация, и Фуко в своих работах приводит многочисленные свидетельства нарастающего безумия современного мира, говорит о том, что не случайно растет число преступлений, совершенных ненормальными, и параллельно ускоренными темпами развивается судебная психиатрия, ставшая чуть ли, не одной из главных наук в наши времена. Фуко относится к этому как к трагическому, но закономерному исходу, он отмечает, что «сознание является видимым, потому, что оно может перемежаться, исчезать, отклоняться от своего течения, быть парализованным; общества живут, так как в них одни – чахнущие больные, а другие – здоровы; раса есть живое, но дегенерирующее существо, как, впрочем, и цивилизации, ибо можно было констатировать, сколько раз они умирали»⁽²⁶⁾.

Осмысливая генезис современного европейского человека, Фуко анализирует становление феномена безумия в истории европейского Запада. По мысли М. Фуко, в конце средних веков культуру Европы охватили тревога и беспокойство. Безумие и безумец несли в себе «и угрозу, и насмешку, и головокружительную бессмыслицу мира, и смехотворное ничтожество человека».⁽²⁷⁾ При этом безумие полагалось не только предвестником апокалипсиса, оно полагалось также и элементами некоего труднодостижимого, скрытого от всех, эзотерического знания. Гуманизм XVI в., который, по мысли А. Арто, «не возвеличил, а умалил человека», предварил эпоху классицизма, давшую начало новому пониманию безумия.

Во-первых, оно становится формой, соотнесенной с разумом. Они служат друг другу мерой. Во-вторых, безумие превращается в одну из форм самого разума. Оно сохраняет определенный смысл и самоценность, лишь находясь в пространстве последнего.

«Истина Безумия.», по Фуко, стала «одним из ликов разума», благодаря которой, он обрел «еще большую уверенность в себе».

Эпоха Возрождения выпустила на свободу голоса безумия, сумев усмирить их неистовую силу; классическая же эпоха заставила его умолкнуть. Так, Декарт отметил, что безумие сродни сновидению и заблуждению ума во всех его формах. Для XVI в. He-разум был некой прямо грозящей опасностью, которая всегда могла нарушить связь субъективного восприятия и истины. Со времен Декарта безумие было помещено «вне той неотъемлемо принадлежащей субъекту сферы, где он сохраняет все права на истину, – т.е. вне той сферы, какой является для классической мысли сам разум. Если отдельный человек всегда может оказаться безумным, то мысль безумной быть не может».

Появляется институт изоляции безумных, медицина применительно к ним приняла «форму репрессии, принуждения, обязанности добиваться спасения собственной души».

Классическая эпоха, согласно М. Фуко, уподобила друг другу ряд самых различных форм девиантного поведения и собственно безумие на основе «общего знаменателя» неразумия: «наше научное и медицинское познание безумия имплицитно основывается на сложившемся в эту эпоху этическом опыте неразумия, и это неоспоримый факт».⁽²⁸⁾ «Неразумие» выступило своеобычным обобщением осуждаемого, отрицаемого и тайного опыта, но «на его основе не только сложился такой социальный институт, как изоляция, не только возникла система категорий и практик, относящихся к безумию, но прошла перестройка всей этической сферы».⁽²⁹⁾ XIX в. создал понятие «душевной болезни», десакрализировав безумие. «Человек неразумный» был переведен в больницу, а изоляция стала терапевтической мерой.

Фуко ставит проблему: «Какой смысл заключает в себе упрямое и неотвязное присутствие безумия в современном мире – такого безумия, которое неизбежно влечет за собой свою науку, свою медицину, своих врачей и которое целиком поглощается пафосом душевной болезни».⁽³⁰⁾ При этом немаловажно и то, что вся проблематика безумия начала центрироваться на представлениях о «материальности души».

К XIX в. неразумие начинает интерпретироваться и как «психологическое следствие моральной вины»: «все что было в безумии парадоксальным проявлением небытия, станет лишь естественным возмездием за моральное зло».⁽³¹⁾ «Научная» психиатрия XIX в. отныне становится возможной.

По мысли Фуко, весьма значимым в судьбах «научной» психиатрии оказалось создание психоанализа: «Фрейд вновь стал рассматривать безумие на уровне его языка, восстанавливая один из центральных элементов опыта, обреченного позитивизмом на немоту он вернул медицинской мысли понятие о возможности диалога с неразумием. Психоанализ – это вовсе не ответвление психологии; это возврат к тому самому опыту неразумия, в сокрытии которого, собственно, и состоит смысл психологии в современном мире»⁽³²⁾ .

Как отмечает Фуко, если до XVII в. средой, наиболее благоприятствующей распространению безумия, считалось богатство и прогресс, то в XIX в. эту роль берет на себя нищета. Безумие осмысляется в рамках социальной морали: оно превращается в стигмат класса, отказавшегося принять формы буржуазной этики. Безумие утрачивает связь с неразумием. Медицинское и психологическое понятие сумасшествия становится полностью вне-историческим, претворяясь в нравственную критику, направленную на все, что способно подорвать благоденствие и спасение человечества.

Согласно Фуко, «представление о сущности безумия», которое имплицитно перешло от XVII в. к XIX в. таково:

1) Роль изоляции состоит в том, чтобы свести безумие к его истине;
2) Истина безумия равна ему самому минус окружающий мир, минус общество, минус все, что идет в разрез с природой;
3) Этой истиной безумия является сам человек в своей простейшей изначальной неотчуждаемости;
4) Неотчуждаемым началом выступает в человеке единство Природы, Истины и Морали, иными словами, сам Разум;
5) Исцеляющая сила Убежища заключается в том, что оно сводит безумие к истине, которая есть одновременно и истина безумия, и истина человека, к природе, которая есть одновременно природа болезни и безмятежная природа мироздания.

По Фуко, «отныне всякое объективное осмысление безумия, всякое познание его, всякая высказанная о нем истина будет разумом как таковым концом отчуждения в сумасшествии».⁽³³⁾ Безумец прежде выступал Чужим относительно Бытия – человеком-ничто, иллюзией. Теперь он Чужой относительно себя самого, отчужденный, сумасшедший. Результатом выступает то, что «все то, что составляло неоднозначный, основополагающий и конститутивный опыт безумия»⁽³⁴⁾, окажется утрачено в «сплетении теоретических конфликтов, связанных с проблемами истолкования различных феноменов безумия»⁽³⁵⁾.

Фундаментальным в философии безумия М. Фуко является признания им того факта, что до XIX века безумия не существовало.

Это близко к признанному философией науки тезису о том, что наука сама конструирует свой предмет. Так, например, в мире самом по себе нет «физических», «химических», «биологических» и прочих явлений. «Физические» явления — это все те явления, которыми занимается физика. Сама физика в ходе своего развития определяет, какой круг явлений считается «физическим».

Однако перенос подобного тезиса на медицинское знание вызывает некое внутреннее сопротивление. Представляется невероятным, что медицинское знание само конституирует своего пациента — больного. Поэтому тезис Фуко кажется поразительным по своей очевидной неправдоподобности. Казалось бы, совершенно очевидно, что, независимо от психиатрических или любых иных концептуализаций, человек обладает сознанием, а коль скоро есть такая функция, как сознание, то может быть и дисфункция — безумие. Именно против таких совершенно очевидных для здравого смысла представлений и выступает Фуко в своей работе «История безумия в классическую эпоху». Он стремится показать, что психиатрия не просто стала по-новому изучать психические болезни, но что она создала их.

В книге «История безумия в классическую» анализ Фуко направлен на то, чтобы показать, как постепенно формируется опыт психической болезни, играющий столь заметную роль в современном обществе фазового перехода от синтагмы Модерна к синтагме Постмодерна. Разумеется, речь идет не о внутреннем мире и переживаниях психически больных, а о том, что среди различных образов, символов, понятий, входящих в систему представлений соответствующей культуры и составляющих форму социального опыта, существует и весьма значимый образ психической болезни. Этот образ формирует опыт восприятия, размышлений, изучения психических болезней. Современная культура часто обращается к опыту психической болезни, ища в ней, как в некоем объективном факте, разгадку тайны собственной сущности. Фуко же показывает, что начиная с XIX в. культура непреднамеренно, неосознанно создавала такой образ психической болезни, в который можно вглядываться, ища разгадки собственной сущности, ибо психическая болезнь понимается как проявление этой скрытой сущности.
Фуко показывает историчность этого опыта, обрисовывая его глубокие отличия от представлений XVII—XVIII вв. Только подобное сравнение может заставить нас осознать, сколь ни самоочевиден этот опыт. Фуко на основании широкого исторического материала демонстрирует, что для людей XVII—XVIII вв. фактически не существовало эквивалента современного понятия психически больного. Существовало общее представление о неразумии, объединяющее все виды отклоняющегося поведения: бродяжничество, попрошайничество, венерические заболевания, колдовство, занятия алхимией и т. д. Не ощущалось необходимости разделить эту неопределенную массу девиантов на категории, приняв за основание деления причины девиантного поведения. Так что можно сказать, что «психически больной» как определенная культурная реальность действительно есть продукт новейшего времени.

Такой результат сам по себе чрезвычайно интересен. Однако у Фуко он подчинен конкретной задаче: показать историчность и недавнее происхождение представлений о субъекте и субъективности. Недаром последняя глава «Истории безумия» называется «Антропологический круг». В ней Фуко показывает, что параллельно с формированием представлений о безумии и психической болезни идет формирование определенного представления о человеке, согласно которому, безумие есть отчуждение человека от его человеческой сущности и, тем самым, оно парадоксальным образом как раз и указывает на человеческую сущность, вскрывая истину о человеке, молчаливую, но всегда угрожающе присутствующую в тайниках каждого человеческого существа. Оно указывает на внутренний мир дурных инстинктов человека вообще, а не только человека безумного. Поведение психически больного несовместимо с общественными нормами и требованиями морали. Но оно есть проявление «дна», темной глубины, присутствующей в каждом человеке. Согласно топике структуралисткой социологии можно сказать, что безумие есть проявление зажатого в эпоху Модерна абсолютным логосом мифоса, который неизбежно вырывается наружу в самых отвратительных формах. Поэтому с представлением о безумии неразрывно связана тема виновности человека. Такой образ человека питает, как подпочвенные воды, реки философских дискуссий об изначальной сущности здесь-бытия, о трансцендентальной структуре субъективности и пр. Из этого же круга антропологических представлений, как стремится показать Фуко, не выходит и психиатрия, хотя она и претендует на статус строго объективного и позитивного научного знания.

В том, как Фуко трактует антропологические аспекты представления о безумии, можно особо выделить три момента. Он подчеркивает, во-первых, связь истины безумия с телом, а через безумие — связь с телом истины дурных инстинктов человека. То есть предполагается уже посмодернисткий переход от логоса через логистику к логеме в числителе, и мифеме в знаменателе. Во-вторых, несовместимость этой истины тела с общественными нормами и моральными требованиями. Постепенное утрачивание позиций общества модерна, кризис лигитимности власти. В-третьих, тот факт, что излечение психически больного становится делом разума другого человека и что вообще истина человека — через посредство безумия и тела — становится объектом научного исследования и управления.

Философ старается выделить основные типы сумасшествия, показывает, как они воспринимались и преломлялись в общественном сознании и науке. Его экскурс в историю безумия потрясает жуткими сценами преступлений,. Совершенных ненормальными, но Фуко справедливо замечает, что в былые времена эти страшные злодеяния вызывали в обществе ощущение чего-то запредельного, невиданного по своей жестокости, а ныне подобные сцены становятся, чуть ли, не обычным сюжетом хроники новостей, фильмов и т.д, то есть входят в область обыденной жизни, формируя определенные ценностные матрицы и воспроизводя себя.

Заключение

В любом случае, при общей «теоретической подозрительности» по отношению к «норме», официально закрепленной в обществе либо государственными законами, либо неофициальными «правилами нравственности», санкционируемые безумием «отклонения» от «нормы» часто воспринимаются как «гарант» свободы человека от его «детерминизации» господствующими структурами властных отношений. Так, Лакан утверждал, что бытие человека невозможно понять без его соотнесения с безумием, как и не может быть человека без элемента безумия внутри себя.

В рамках данной курсовой работы, было произведено ознакомление с рядом произведений великих мыслителей XX века Карла Густава Юнга и Мишеля Фуко, посвященных проблеме безумия, развертывание базовых координат исследования данного феномена в векторе синтагмы Премодер-Модерн-Постмодерн, выявление особенностей изучения его в состоянии фазового перехода от общества Модерна к обществу Постмодерна.

По итогам проделанной работы можно сделать некоторые общие выводы:

• Феномен безумия как таковой оформляется в исторически конкретной ретроспективе – 19 век как ответ мифоса на насилие со стороны логоса в синтагме модерна;
• Преодоление невротических отклонений возможно через высвобождение коллективного бессознательного от тотального давления коллективного сознания;
• Безумие есть отчуждение человека от его человеческой сущности и, тем самым, оно парадоксальным образом как раз и указывает на человеческую сущность, вскрывая истину о человеке
• В феномене безумия, через его тесную связь с телом, наблюдается постепенный переход от логоса к логеме, и от мифоса к мифеме, составляющих качественно новую топику синтагмы постмодерна;
• И наконец, отмечается онтологическая несопоставимость истины тела, транслируемой через безумие, с общественными нормами и моральными требованиями.

Список литературы

1. Дугин А.Г. Постфилософия . Три парадигмы в истории мысли, М., Евразийское движение, 2009 г.
2. Дугин А.Г. Философия традиционализма /Лекции Нового Университета, М., Арктогея-Центр, 2002 г.
3. Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер).
4. М.Фуко Безумие, отсутствие творения.// пер. Фокина С.Л. // Фигуры Танатоса: Выпуск 4 «Искусство умирания». СпбГУ, 1998г.
5. М. Фуко История безумия в классическую эпоху Спб., Санкт-Петербург, 1997 г.
6. М.Фуко Ненормальные. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974—1975 учебном году. // Пер. с франц. Шестакова А.В.). СПб., Наука, 2004
7. К.Г. Юнг Воспоминания, сновидения, размышления.// пер. Поликарпов В., Мн., ООО «Харвест», 2003г.

Примечания:

1. Дугин А.Г. Постфилософия . Три парадигмы в истории мысли, М., Евразийское движение, 2009 г. С.18

2. Дугин А. Г Философия традиционализма /Лекции Нового Университета, М., Арктогея-Центр, 2002 г. С.314

3. М.Фуко Безумие, отсутствие творения.// пер. Фокина С.Л. // Фигуры Танатоса: Выпуск 4 «Искусство умирания». СпбГУ, 1998г. С.141

4. Дугин А.Г. Философия традиционализма /Лекции Нового Университета, М., Арктогея-Центр, 2002 г. С.326.

5. Там же. С.325.

6. Там же. С.332

7. Там же С. 333

8. Цит. По: Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С.6

9. К.Г. Юнг Воспоминания, сновидения, размышления.// пер. Поликарпов В., Мн., ООО «Харвест», 2003г. С. 115

10. Там же С.6

11. К.Г. Юнг Воспоминания, сновидения, размышления.// пер. Поликарпов В., Мн., ООО «Харвест», 2003г. С. 117

12. Там же С. 142

13. Цит. По: Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С .6.

14. Там же С.6.

15. Приспособление (англ.)

16. Там же С.6.

17. Цит. По: Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С.7

18. Цит. По: Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С.7

19. Там же С.7.

20. Там же С. 7.

21. Любой ценой (фр.)

22. Там же С.7

23. Цит. По: Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С.8

24. Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С.8

25. М.Фуко Безумие, отсутствие творения.// пер. Фокина С.Л. // Фигуры Танатоса: Выпуск 4 «Искусство умирания». СпбГУ, 1998г. С. 141

26. Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С 25

27. Там же С.47

28. Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С. 78

29. Там же С. 79

30. Там же С. 83

31. Там же С 80

32. Матрица безумия / Карл Густав Юнг, Мишель Фуко. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. –. – (Философский бестселлер). С. 15

33. Там же С.93

34. Там же С. 23

35. Там же С.23

оригинал текста тут

24 комментария

18 января 2010 в 23:21

М. Хазин. Краткий прогноз для России на 2010 год

В мире, что делать?, что происходит?, кризис, экономический кризис, просто о сложном, для мозга, Повод задуматься, Для всех

09:25 15.01.2010

Уникальный момент начала кризиса Россия упустила

Михаил Хазин

Это признал даже главный виновник этой ошибки, министр финансов Алексей Кудрин

Наступил старый Новый год. Собственно, для России это и есть настоящий Новый год, так что сейчас – самое время подумать о том, какие нас ждут в этом, уже начавшемся году проблемы. Разумеется, точных рецептов избавления от них мы здесь дать не можем, но, по крайней мере, попытаемся поставить диагноз.

Прежде всего нужно отметить, что уникальный момент начала мирового кризиса (уникальный с точки зрения возможности разорвать нашу позорную энергетическую зависимость от мировой экономики) мы глупейшим образом упустили. Причем это отметил даже главный виновник этой ошибки, министр финансов Кудрин, который в конце прошлого года признал, что в конце 2008 года рубль «недодевальвировали», а в середине 2009 – «переусилили». Как следствие, тот момент, когда можно было на фоне общей паники резко усилить закрытость наших рынков и начать стимулирование импортозамещения, мы пропустили. За это время нас заставили подписать целую кучу обязательств по поддержанию открытости рынков (и даже о недопущении девальвации), существенно сократили наши (относительно) свободные валютные резервы и, главное, подсадили наш бюджет на резервную иглу.

Последнее означает, что поддержание уровня социальных расходов (главный приоритет современной власти!) может сегодня быть достигнуто только за счет использования резервных фондов. На первом этапе – бюджетных, а потом дело дойдет и до резервов ЦБ: чистая рублевая эмиссия неминуемо обменивается на валюту. Вопрос только, откуда она берется – из правительственных фондов или центробанковских.

Поскольку ожидаемый рост мировых рынков сбыта все равно перекрывал это сокращение с лихвой. Сегодня всё иначе: когда рынки падают, каждый потребитель – на счету, и отдавать его каким-то мифическим «отечественным производителям» никто не позволит. Не то чтобы это было совсем невозможно, но сопротивление придется преодолевать колоссальное.

Есть только одна возможность для того, чтобы провести девальвацию и защитить-таки отечественные рынки, – резкое падение мировых цен. Тут сработает, так сказать, «объективный фактор», и никто возражать не будет. Но для этого необходимо, чтобы мировая экономика пошла по т. н. дефляционному сценарию (см. мой большой прогноз на 2010 год), а не по инфляционному. В этом случае еще в 2010 году мировые цены на нефть резко (возможно, до $35–40 за баррель) упадут, и девальвация станет возможной. А вот в случае альтернативного, инфляционного сценария все будет иначе – цены на нефть будут расти.

В этом втором случае у нас, в силу устройства нашей политической машинки, которая даже более консервативна, чем КПСС 80-х годов, меняться не будет ничего. Мы просто будем под вопли о «модернизации» и «инновации» проедать остатки наших ресурсов, стоимость которых на мировых рынках к тому же будет все время падать (в сопоставимых ценах) в связи с падением мирового совокупного спроса. А когда ресурсы, в т. ч. и валютные, закончатся совсем, то станет совсем плохо. Грубо говоря, как в 1998 году, но только не на несколько месяцев, а на годы.

Но и дефляционный сценарий мировой экономики, который почти неминуемо вызовет девальвацию рубля, в отличие от 1998 года, быстрого облегчения не принесет. Дело в том, что тогда еще существовали сохранившиеся со времен СССР полные цепочки производства от сырья до конечного продукта, которые позволяли в условиях падения национальной валюты вытеснить импорт. Сегодня их уже нет практически нигде (даже в оборонке) – так или иначе, или ремонт оборудования, или комплектующие, или сырье приходится закупать за границей.

Значит, остается государство. У него деньги есть, но оно категорически не умеет с ними обращаться. Точнее, на протяжении многих лет оно считало, что единственный правильный способ работы с деньгами – это распределить их среди «своих». Для системы, выросшей из совершенно преступной и абсолютно аморальной приватизации, это естественно, но беда в том, что «свои», как показал опыт последних двух лет, абсолютно неспособны к конструктивной работе. При этом многие из них ушли в чиновники (или поставили своих чиновников, или выросли из чиновников), что создало совершенно колоссальную коррупцию, которая привела к ситуации, при которой выделение любых денег на любую работу приводит лишь к тому, что подавляющая их часть исчезает еще до того, как доходит до исполнителей. Которые, естественно, глядя на эту вакханалию, тоже хотят получить свое.

В общем, конечно, для общества в целом дефляционный сценарий лучше, чем инфляционный. Да, жить станет хуже чуть ли не завтра, но зато появится шанс на то, что в современной российской элите кто-то начнет что-то понимать до того, как начнется русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Потому что если цены на нефть не упадут, то наши власти ничего менять не станут. Но и понимать – мало. Потому что людей, которые что-то могут сделать, мало, и неинтересно им воевать с ворами и коррупционерами, а значит, во власть они просто так не пойдут. Точнее, не пойдут поодиночке, поскольку хорошо понимают, что там с ними сделает коррумпированное и спаянное чиновничье сословие. И, таким образом, ключевым моментом нашей жизни в будущем году будет создание (или НЕ создание) условий для появления больших групп лиц, которые заинтересованы в переменах и склонны к конструктивной работе. Только в том случае, если такие группы появятся, они смогут стать базой для смены нынешнего чиновничьего сословия на что-то приемлемое для страны. Иначе – будет плохо.

оригинал тут

3 комментария

18 января 2010 в 23:21

М.Хазин Прогноз на 2010 год

просто о сложном, кризис, для мозга, экономический кризис, что делать?, что происходит?, В мире, Серьезное, Для всех

Автор: Михаил Хазин

Традиционный экономический прогноз на 2010 год

Как это принято у нас на сайте, открывается настоящий текст анализом прогноза на предыдущий, 2009 год. Начинался он с утверждения, что ушедший год будет годом признания убытков, прежде всего, финансовых институтов и других компаний. В частности, отмечалось, что масштаб «цепочек секьюритизации», то есть кредитов, выданных друг другу компаниями, прежде всего, финансовыми, под залог деривативов, будет существенно сокращаться.

Этот прогноз исполнился практически полностью. Во-первых, было публично признано, что финансовое положение значительной части компаний и выпущенных ими ценных бумаг не соответствует действительности. Искажения были столь основательны, что инвесторы и даже государственные чиновники США стали подавать в суд на рейтинговые агентства, которые, исходя из интересов финансовой элиты, постоянно завышали рейтинги.

Во-вторых, стало ясно, что система деривативов вообще не годится в условиях кризиса, падения ВВП, снижения стоимости залогов и разрушения системы страхования финансовых рисков. Как следствие, во избежание кризиса ликвидности, денежные власти США были вынуждены заменять взаимные кредиты банков под деривативные ценные бумаги на прямые кредиты со стороны ФРС. Объем соответствующих программ только в официальной части достиг пары триллионов долларов, а многочисленные слухи поднимают их объем до 9 триллионов долларов.

В-третьих, масштаб взаимного недоверия стал настолько велик, что резко начал сокращаться кредитный портфель американских банков, достигнув масштабов, не виданных много десятилетий. Собственно, падения не было, по крайней мере, 40 лет, все это время объем кредитов рос. Уникальные и пугающие темпы падения объемов кредитного портфеля является на сегодня главным доказательством продолжения кризиса.

alt

Отдельно было сказано о продолжении «парада девальваций», причем целью таких действий, в соответствии с прогнозом, должно было стать спасение предприятий, которые рушатся под тяжестью долгов, не в силах их более рефинансировать.

Это явление нашло свое отражение, прежде всего, в поддержке национальных банковских систем, причем Великобритания потратила на это средства в объеме более 50% ВВП, Нидерланды – более 40%, США – более 30% (с учетом забалансовых средств ФРС), Германия – более 20%. Значительная часть этих средств появилась за счет эмиссии (исключение – Россия и Китай, которые использовали средства, накопленные ранее в резервных фондах), а девальвация валют, слабо заметная на их движении друг относительно друга, ярко проявилась в росте мировых цен на золото. При этом власти США активно (ссылка) «давят» на банковскую систему с целью увеличения кредитования реального сектора.

По упомянутой выше причине практически не было крупных банкротств (хотя судьба General Motors, скорее всего, ждет еще много американских предприятий), но, например, в США, резко вырос масштаб банкротств предприятий малого бизнеса. Как это всегда бывает в условиях обострения кризисов, наружу вылезают многочисленные финансовые махинации, из которых наиболее ярким было «дело Мэдоффа». Как и в других подобных случаях, довольно быстро выяснилось, что контролирующие органы имели все возможности и информацию для предотвращения этой операции на самом раннем этапе ее осуществления. То, что это не было сделано, резко подорвало доверие ко всей системе контроля за финансовыми операциями, что, в условиях кризиса, явно не будет способствовать устойчивости мировой финансовой системы.

В прогнозе предполагалось, что в 2009 году начнутся суверенные дефолты. Большой объем эмитированной наличности предотвратил эти события, хотя на слуху были проблемы Украины, Испании, Греции, Дубая.

Много места уделялось в прогнозе выбору государственной политики, прежде всего, американской, направленной на оздоровление экономики. В частности, утверждалось, что поскольку американским экономистам не свойственно изучать межотраслевые взаимодействия, то они не в состоянии понять, как именно будет влиять падение спроса и изменение его структуры на доходы предприятий в различных отраслях, а значит, разработать внятной и адекватной политики оздоровления реального сектора у них не получится.

Именно это и случилось, как и предполагалось, власти США, не имея адекватной информации, ограничиваются общей поддержкой системы кредитования (то есть, фактически, попытками, причем не самыми удачными, пролонгации кредитов) и точечной поддержкой наиболее крупных предприятий. В этом месте прогноз реализовался настолько точно, что я приведу точную цитату годовой давности: «Если бы Обама действительно хотел перемен (под лозунгом которых он и был избран), тогда да. Но весь состав его администрации, практически полностью состоящий из коррупционеров времен Клинтона, показывает, что они будут тянуть ситуацию до конца. Тянуть и тянуть, максимально растягивая удовольствие распределять бюджетные деньги и контролировать мировую финансовую систему. Кроме того, такой сценарий позволяет держать жизненный уровень населения США и не допускать мощных социальных выступлений (хотя по ряду данных, власти страны к ним готовятся). Разумеется, все это возможно только до некоторого момента, но я предположу, что наступит он уже за пределами 2009 года, хотя некоторые эксперты считают, что резкие события начнутся уже этой осенью».

Как и ожидалось в прогнозе, США занимались пропагандой оптимистических ожиданий, демонстрировали «выход из рецессии» (вплоть до пересчета статистики, направленной на перенос темпов роста из прошлых лет на два последних квартала завершившегося года, максимально тормозили публичное обсуждение реальных причин кризиса на международном уровне). Кроме того, США активно манипулировали нефтяными ценами с целью поддержания оптимального для себя финансового баланса.

Для Европы, как и предполагалось в прогнозе, споры шли как по линии противоречий между отдельными государствами и Евросоюзом в целом, так и внутри зоны евро. Как мы и предполагали, северные страны Европы (Германия, Франция), играющие главную роль в определении политики Евро Центробанка, вполне устраивала политика «сильного» евро, в то время как южные страны, особенно Испания и Греция, сильно от этой политика страдали. Связано это со спецификой экономической модели южных стран Европы, которая предполагает, что основные свои доходы значительная часть населения получает от туризма. В условиях кризисов (и резкого сокращения туристических потоков) эти страны всегда существенно увеличивали свои бюджетные социальные программы, что позволяло как поддерживать население, так и девальвировать национальные валюты, стимулируя туризм. После введения евро второе стало невозможно, а первое привело к выходу размеров дефицитов бюджетов этих стран из параметров, определенных «Пактом о стабильности», на который, впрочем, в условиях кризиса, просто перестали обращать внимание. Но в любом случае, элиты южных стран Европы вполне всерьез стали обсуждать вопрос о выходе из зоны евро.

Недостатком прогноза является отсутствие в нем описания ситуации в Китае и, вообще, Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, на отдельных крупных рынках, например, рынке нефтяных цен. А завершался он макроэкономическими показателями. Согласно ему, ВВП США должен был упасть на 8-12 процентов. Официальные данные не подтверждают такого падения, однако особой веры им нет. И потому, что статистические ведомства США (как, впрочем, и все статистические ведомства) знамениты своими «играми» с цифрами, и потому, что сам параметр ВВП представляется достаточно спорным. А вот конкретные цифры, которые значительно труднее фальсифицировать, показывают, что падение соответствующего масштаба достигнуто. Это видно и на приведенном выше графике падения совокупного кредитного портфеля, и по показателям годового падения розничных продаж и совокупного спроса, не говоря уже о рынке недвижимости.

По этой причине сегодня невозможно более или менее точно сказать, действительно ли в этой части прогноз оказался исполнен. Что касается утверждения о том, что доллар в середине года должен «припасть» по отношению к другим валютам, то оно оказалось совершенно точным, а вот начало новой волны кризиса к концу года не произошло, хотя доллар и начал свой рост относительно евро. Несколько слов об этом обстоятельстве будет сказано чуть ниже, а пока имеет смысл перейти собственно к прогнозу.

Ключевым элементом, описывающим развитие экономических событий в мире в наступившем году, является выбор между дефляционным и (гипер)инфляционным сценарием развития мировой экономики. Реализация того или иного сценария будет определяться взаимодействием двух основных параметров экономики США: падением совокупного спроса и эмиссией. Темпы спада спроса, в том случае, если не будет найден способ усиления масштабов кредитования потребителей, должен составить порядка 8-12 процентов в год, по аналогии с событиями 1930-32 гг. в США. Эмиссия может (хотя бы частично) компенсировать этот спад, однако сама по себе вызывает инфляцию, которая также сокращает объем спроса в реальных (сопоставимых) ценах. По этой причине темпы эмиссии для компенсации спада спроса должны все время возрастать.
Отметим, что «чистые» сценарии реализовываются редко (в этом смысле отказ государства от поддержки экономики, как это произошло в начале 30-х годов прошлого века уникален, скорее всего, повторения такого варианта уже невозможно, разве что в России), а это значит, что, скорее всего, они будут сменять друг друга. Но нас сейчас интересует развитие событий в начавшемся, 2010 году, а не общий сценарий кризиса.

Если компенсировать падение спроса не получится, то все компании, как производители, так и посредники, включая банки и другие финансовые институты, начинают испытывать затруднения. Рано или поздно они снижают цены на стоимость своих услуг, сокращают издержки ... А потом начинается череда банкротств, причем самое первое из них стимулирует череду следующих, потому что резервы уже исчерпаны, а кредит на падающем спросе получить не удается. Начинается новая дефляционная волна, сравнимая с осенью 2008 года, началом 30-х годов прошлого века в США или, частично, Японией 90-х годов (частично – потому что в Японии картина сильно смазана колоссальным объемом экспорта).

Принципиальная разница в этих сценариях состоит в том, что дефляционный сценарий повышает стоимость денег, а инфляционный – наоборот, понижает. Соответственно, те институты, которые имеют априорный доступ к деньгам (например, банки – учредители Федеральной резервной системы США, которая, пока, во всяком случае, осуществляет эмиссию доллара) заинтересованы в дефляционном сценарии, а те, которые в деньгах нуждаются (например, бюджеты разных уровней) – в инфляционном. Те, у кого баланс долгов положительный (банки) – нуждаются в подорожании денег, хотя тут есть тонкости. Дело в том, что система частичного резервирования вкладов, действующая практически во всем мире, делает банки незащищенными от «набегов вкладчиков» (которые и разорили многие из них в 30-е годы ХХ века в США), поэтому те из них, которые не могут рефинансироваться в банках более высокого уровня могут дефляции и бояться. Но в любом случае, не они определяют позицию финансовой элиты. А вот те, у кого баланс долгов отрицательный (домохозяйства, бюджеты, корпорации) заинтересованы, скорее, в инфляционном сценарии, который позволяет эти долги обесценивать. Да и доходы в номинальном выражении в этом случае растут, что создает ощущение позитива.

Есть и еще одно обстоятельство. Дело в том, что последние 30 лет любой рост в любых отраслях был, так или иначе, связан с надуванием финансовых пузырей. И власти США, для которых вновь запустить экономическую «машинку» есть дело, в некотором смысле «жизни или смерти», будут пытаться (собственно, уже пытаются!) надувать те или иные пузыри в расчете на появление «вторичного» спроса и перезапуск всего экономического механизма.

Таким образом, можно отметить, что баланс интересов в американском обществе (которое, как понятно, определяет ситуацию и во всем мире, с точностью до некоторых деталей, о которых будет сказано ниже, поскольку именно США является крупнейшим в мире потребителем) более или менее понятен, но вот сам момент принятия решения будет определяться в рамках политических процессов, то есть чисто экономическому анализу не подлежит.
Действительно, для осуществления эмиссии нужно осознанное решение ФРС США. Но в самом руководстве ФРС, за исключением ее руководителя Бернанке, который не только назначен президентом США, но и является, скорее, ученым, чем банкиром, практически никто не поддерживает инфляционный сценарий. Банковская элита хорошо помнит «золотые» для себя 30-е годы, когда доступ к печатному станку позволил им легко перекупить за бесценок почти все стоящие активы в США, да и почти по всему миру. 30-е годы стали периодом мощнейшего перераспределения собственности в пользу финансовой элиты, периода, который она не против повторить. Кроме того, вся система экономического «мэйнстрима», то есть не только теория, но и поддерживающие ее институты, включая МВФ и Мировой банк, созданная в последние 30 лет, периода господства в мировой экономике финансовых механизмов, построена на примате тезиса о недопустимости высокой инфляции ни в каком случае.

Однако ФРС не в воздухе висит и давление Вашингтона на нее все более и более усиливается, приведенный выше пример с финансовыми пузырями тому показатель. Конгресс США уже пытался провести независимый аудит этой организации, пока ФРС удалось отбиться, но надолго ли? Бернанке отчаянно борется за независимость своей структуры, в частности, за право банкиров самим назначать руководителей региональных резервных банков, однако понятно, что если атаки Белого дома усилятся, то ФРС не устоять. А Белому дому категорически необходимы деньги: на повышение социальный выплат, на поддержку принципиально важных для него отраслей, на военные программы, наконец, на принятую недавно программу реформирования медицинской отрасли.

Многие кстати, не понимают, зачем Обама так отчаянно борется за эту программу. Ответ очевиден: сегодня десятки миллионов человек в США в принципе не могут получить медицинскую страховку, а бесплатной медицины в этой стране нет. По мере падения уровня жизни населения, за гранью полной невозможности получить медицинскую помощь останутся по оптимистическим оценкам около 100 миллионов человек, а по пессимистическим – 150 (то есть половина населения страны). Никакой руководитель государства такого позволить себе не может – а значит, реформу нужно делать любой ценой, на что нужны деньги.
ФРС уже пошла на грубые нарушения устава МВФ, начав непосредственный выкуп казначейских бумаг США за счет прямой эмиссии. Сколько она выкупила за счет внебалансовых операций – пока тайна. Но в любом случае, эмиссию придется увеличивать, поскольку оставить Белый дом без необходимого ему финансирования ФРС не может, это будет для нее катастрофа, которая почти неминуемо приведет к национализации эмиссионных функций этой организации.

С другой стороны, у ФРС есть источник сокращения денег в экономике – это прекращение программ стимулирования банковской системы. На последнем заседании Комитета по открытым рынкам ФРС было объявлено, что к марту начнется постепенный возврат выданных ранее банковской систем денег, что резко усилит дефляционные тенденции в экономике. По моему мнению, на первом этапе в этой схватке победит именно финансовая элита. И потому, что у нее явно выше оперативность, и потому, что экономическая политика администрации Обамы, во многом, контролируется именно Уолл-стритом, представители которого занимают практически все ключевые экономические должности в Белом доме, и потому, что любые принципиальные решения в американском правительстве должны пройти долгие и мучительные обсуждения в Конгрессе. И потому, что эффективность запуска экономики через надувание новых пузырей оказалась крайне низкой.

Здесь нужно вернуться к прогнозу на 2009 год, точнее, той его части, в которой говорилось о росте доллара в конце года. По моему мнению, выбор между (гипер)инфляционным и дефляционным сценарием в пользу последнего должен был быть сделан еще тогда, что вызвало бы «разворот» рынков: доллар – вверх, фондовый рынок и нефть – вниз. Однако ряд событий, среди которых, в частности, был процесс переизбрания Бернанке руководителем ФРС на второй срок, отложили этот процесс. Тем не менее, скорее всего, еще в первой половине текущего года, начнется вторая «дефляционная волна» кризиса, которая опустит индекс Доу-Джонса до уровня 6-7 000, нефть – до уровня 35-40 долларов за баррель, а доллар повысит относительно евро до уровня как минимум 1.35. После чего, в том числе и под давлением Белого дома, эмиссия возобновится, что позволит остановить спад уже на новом, более низком уровне.

Отметим еще одно важное место, связанное с ролью Китая в современной мировой экономике. У Китая сегодня начались серьезные экономические проблемы: «мотором» его экономики является экспорт, который сокращается. Как следствие, власти этой страны начинают внеэкономическое стимулирование внутреннего спроса, что быстро надувает в китайской экономике масштабные пузыри. И что тут делать? Рассчитывать на рост внутреннего спроса китайское руководство всерьез не может: при переориентации производства на внутренний спрос прибыль и зарплаты начнут падать, тут необходимы колоссальные многолетние программы, времени на которые уже нет. Давать кредиты, которые никогда не будут возвращены? Но это значит, что будет серьезно подорвана финансовая система страны.

И, тем не менее, выход есть. Представим себе, что сегодня Китай выйдет на мировые финансовые рынки с ценными бумагами, номинированными в юанях. Тогда, только за счет изменения курсовой разницы (ревальвации юаня), у Китая появится мощный источник прибыли, который может компенсировать ее падение от экспортных операций и серьезно ускорит процесс переориентации на внутренний рынок. Да и мировой финансовый рынок, который сегодня задыхается от избытка денег и невозможности их прибыльно вложить, ринется в эти новые бумаги. Более того, это будет для Китая еще и мощнейшим инструментом влияния на мировую политику, поскольку объем продаж этих бумаг в те или иные руки можно будет легко контролировать.
Для реализации этой программы Китаю нужно как минимум три вещи: во-первых, наличие юаня за пределами страны (соответствующие программы сегодня уже активно работают), его, хотя бы ограниченная, конвертация и, наконец, действующая мировая финансовая система. Если обвал современной системы, построенной на долларе, произойдет раньше, чем соответствующая программа будет запущена, скорее всего, ее эффективность будет значительно ниже. Не исключено, что понимание этого и заставляет США активно требовать от Китая ревальвации юаня (поскольку если оставаться только в рамках экспортно-импортных операций, то ревальвация юаня приведет только к перераспределению доходов посредников в рамках этих операций в пользу китайской стороны). Но в любом случае, активность Китая, скорее всего, будет существенно стимулировать элиту США на принятие хотя бы какого-нибудь решения.

Все это означает, что в 2010 году, Китай, на фоне ухудшения экономических показателей и роста финансовых пузырей во внутренней эконмике (в этом смысле стран в ускоренном темпе пройдет американский путь 2000-х годов) начнет все ускоряющуюся экспансию в мировую финансовую систему и ускорит процессы создания замкнутого на себя регионального финансового кластера.

Таким образом, в начавшемся году мировая финансовая система будет продолжать свое движение, начатое летом 2007 года, причем, скорее всего, в первой половине года произойдет очередной дефляционный этап, который осенью сменится новым витком денежной накачки. Вызовет ли она гиперинфляцию – пока вопрос, но, скорее всего, нет. В этой ситуации серьезные проблемы ждут страны – экспортеры нефти (про Россию см. отдельный прогноз), так что не исключено, что проблемы, аналогичные Дубаю конца 2009 года, станут привычными. Большие сложности ждут Европу: хотя евро и пойдет вниз, что несколько облегчит положение экспортеров, падение спроса в США продолжится, а значит общее экономическое состояние ЕС ухудшится.

Особые проблемы будут у «малых» стран Европы. Рассчитывать на помощь США они уже не смогут, у лидеров Евросоюза тоже денег не будет. Это будет означать резкое падение уровня жизни в этих странах, что вызовет существенный рост различия в доходах разных стран ЕС. Кроме того, значительная часть населения «бедных» стран ЕС будет вынуждена эмигрировать на родину, поскольку безработица будет расти всюду и рабочие места будут «резервироваться» для граждан своих стран. Почти наверняка сильно вырастет преступность, в том числе этническая, что заставит власти ряда стран ЕС потребовать усиления контроля за трансграничной миграцией граждан. Я не уверен, что процесс евроинтеграции в 2010 году уже пойдет вспять, но его темпы совершенно точно сильно замедлятся.

Нужно учесть еще одно принципиальное обстоятельство: вторая дефляционная волна сведет практически «на нет» все усилия мировых лидеров по поддержанию оптимизма среди потребителей и компаний, а это означает резкий рост сбережений и сокращение портфельных инвестиций. Поскольку в условиях дефляции стоимость денег растет, все больше и больше потенциальных инвесторов будут «выходить в кэш» и держать все свои активы в наличности. К концу года, когда начнется очередная инфляционная волна, они начнут лихорадочную активность по поиску места вложения денег.

При этом, поскольку главным механизмом продолжения кризиса будет падение спроса, а он в мире, в основном, выражен в долларах США, то все страны мира, включая Китай, Индию и страны Латинской Америки, будут активно поддерживать действующую модель. При этом, поскольку доля США в совокупном мировом спросе, будет все время снижаться, они будут искать альтернативные источники спроса, в том числе за счет разработки программ его стимулирования на национальном уровне. Это означает, что мировая финансовая система, построенная на долларе, останется достаточно сильной (хотя степень ее контроля над региональными экономическими процессами будет ослабляться), а вот позиции МВФ, Мирового банка и других международных финансовых организаций, будут ослабевать. Созданные в рамках Бреттон-Вудских соглашений и призванные распространять по миру базисные положения «Вашингтонского консенсуса» они, в условиях кризиса и постоянных ошибок в рамках прогнозирования экономических процессов, будут вынуждены постепенно уступать свое место другим (возможно, еще не созданным) организациям.

Темпы падения основных макроэкономических показателей США не должны меняться и составят около 8-12% в год. Это означает продолжение серьезных проблем стран Юго-Восточной Азии и их все большую переориентацию на Китай и Индию, как потенциальные источники спроса. Китай, как уже было сказано, при этом будет активно продвигать собственную валюту на региональные рынки и готовить почву под их захват за счет начала выпуска своих ценных бумаг. Что касается Индии, то она будет традиционно вести более консервативную политику. Аналогичные процессы будут происходить в Латинской Америке, только там центром станет Бразилия, и ускорится процесс создания региональной валюты. Интересным будут процессы конкуренции США и Латинской Америкой за Мексику.

Экономические проблемы и пессимистические настроения будут вынуждать власти крупнейших стран Запада искать внеэкономические причины, на которые можно было бы свалить, «объективизировать» экономические трудности. Я уже писал об этом в прогнозе на 2009 год и события в Афганистане, Пакистане, Иране, да и Йемене, в самом начале этого года, такую точку зрения подтверждают. Скорее всего, политика создания (пока) управляемых региональных конфликтов продолжится.

В заключение прогноза хотел бы отметить, что, скорее всего, серьезного развала инфраструктуры, что финансовой, что промышленной, в начавшемся году не произойдет, а это значит, что все тенденции, имевшие место в году ушедшем, продолжат свое плавное развитие. При этом ключевыми моментами, определяющими развитие событий для конкретных компаний, станут четыре основных процесса:
- сложности в привлечении и размещении инвестиций;
- начало разрушения системы «среднего» класса и соответствующих проблем в маркетинговой политике практически всех компаний-производителей;
- принципиальное изменение управленческой и менеджерской политики;
- рост «плохих» долгов и невозможность получения нормального кредита.

Именно эти проблемы (может быть, в разном порядке) встанут практически перед любой компанией, которая захочет успешно продолжать свою деятельность в условиях кризиса. И только те из них, которые эти проблемы смогут решить окажутся в выигрыше.

На этом прогноз на 2010 год заканчивается, однако не исключено, что летом мне придется к нему еще раз вернутся.

М.Хазин, Москва, 1-6 января 2010 года.

( написано 06.01.2010, опубликовано 06.01.2010)

оригинал тут

17 января 2010 в 18:02

МОДЕРН и модернизация

кризис, для мозга, что происходит?

Запад разрушил модерн

Сергей Кургинян, политолог:

Власть предлагает, так сказать, модернизацию. Но не очень точно ощущается отношение этой модернизации с модерном. Проект модерн, многие считают, начался где-то, ведь можно его тянуть из глубокой древности, но все называют 1500 год. И когда сейчас говорят о том, что некий большой исторический цикл закончился, то имеется в виду, что этот цикл начался где-то в районе 1500 года, что он связан с крупными открытиями, с городской культурой, с книжной цивилизацией. Ну, я бы добавил к этому, что связан с культом разума, плюс с постепенной эмансипацией женщины. Ну, там очень много компонентов было в пределах этого проекта, которые неумолимо развертывались на протяжении многих столетий, вопреки казавшимся крупным изменениям, а вот это двигалось, двигалось вперед.

ДАЛЕЕ...

В какой-то момент эта машина начала давать сбои. Теперь возникает вопрос о том, что такое модерн в XXI веке. Можем ли мы считать, что его вообще нет? Я должен обратить ваше внимание на то, что модерн – это наше все. Я даже не могу вам назвать какую-нибудь каноническую крупную страну, которая живет вне проекта модерн. В мире есть контрмодернистские силы и есть постмодернистские силы. Есть контрмодернистские тенденции в исламе. Есть фундаменталистско-контрмодернистские тенденции во всем мире, в том числе в связи со всеми крупными мировыми религиями. Но нет стран, которые взяли бы на себя сегодня флаг вот этого самого контрмодерна.

В этом смысле очень интересно разобрать, так называемую, "концепцию цивилизаций" Шпенглера, Тойнби, иногда еще Данилевского туда причисляют. И как бы, конечно, Хантингтона, потому что одновременно с пришествием Буша- младшего все начали говорить об этом самом Хантингтоне, о его «столкновении цивилизаций». В сущности, война в Ираке и все остальное, это было, и вот это 11 сентября 2001 года: все это рассматривается как конфликт цивилизаций или война цивилизаций.

Хотелось бы напомнить тем, кто любит эту концепцию, что все это построено на одном очень милом недоразумении: нет цивилизаций, потому что цивилизация, по определению тех авторов, которые используют это понятие, – это общность, регулируемая в основном религией. И дальше все это движется по принципу, какая именно религия. Но никто не живет в этих цивилизациях. Нигде религия не является основным регулятором жизни. Религия существует по законам модерна. Церковь отделена от государства. Религия не является ядром сегодняшней государственности. Она являлась им в так называемую эпоху премодерна или традиционного общества. А сейчас она им не является.

В Китае, что все-таки цивилизация китайская, есть даосистская или какая-нибудь еще? А как же это, так сказать, уйгуры, как же "принцип 5 лучей" Сунь Ят Сена, на основе которого и сейчас держится Китай? Что Китай есть ханьской цивилизацией? Нет, это цивилизация равноправного существования маньчжуров, ханьцев, других племен или народностей, входящих в единую великую китайскую нацию. И другие государства исповедуют этот самый принцип национализма и модерна, где под национализмом подразумевается прогрессивный национализм. Национализм, который формирует определенным образом нацию.

С этой точки зрения, что такое нация. Нация – это субъект модернизации. Для того чтобы осуществлять модерн, мы должны сформировать нацию. И одновременно с этим, только в условиях модерна, формируется современная нация. Значит нигде в мире, по существу, кроме Саудовской Аравии или небольших других стран, или Ирана, например, нет такого ощущения, что примат религии, когда все определяется некими религиозными лидерами. Очень немногие государства так живут. И для того, чтобы они начали так жить, нужно сломать всю тенденцию современной жизни. А она, между прочим, такая очень цепкая. Жизнь современная такая ленивая, усталая, какая угодно, но карабкается же, карабкается куда-то, и ее невозможно сломать.

В этом смысле все разговоры о Шпенглере, Тойнби, Данилевском иди Хантингтоне - это ничто, но они существуют. И с одной стороны, все уже активно выходят в сторону Хантингтона, практически в сторону контрмодерна. Потому что с того момента, как мы начинаем жить по законам цивилизации, мы живем за пределами модерна, мы живем там, где религия регулирует жизнь. Другая сторона этой модели – это заявление Фукуямного "конца истории". Значит, люди продолжают жить так, как они живут, но наступает некий конец истории, т.е. возникает общество без революций, без кризисов. Оно осуществляет утопию Гегелевского "конца истории" и переходят от исторического духа к новому духу. Там уже нет страстей по новому, идеальному, новые идеалы не возникают, человечество перестает ими воспламеняться. Сам Фукуяма говорит об этом обществе, как об обществе скуки.

И вот вся эта тенденция, очень близко находящаяся с постмодерном или постисторией, что намного хуже, – это вторая выявившаяся тенденция. Перед тем, как Хантингтон выдвинул свой "Манифест", и после этого начались войны в Ираке, Афганистане и т.д., Фукуяма выдвинул свой "Манифест" (и это все называлось "Манифестом либерализма"). Но для того чтобы признать, что существует конец истории, нужно отказаться от классического либерализма. Это уже не либерализм, это уже постмодерн. И Хантингтон, и Фукуяма достаточно крупные люди – это, по существу, концептуалисты либеральной демократической партии США.

Значит, мы имеем право говорить, что эти самые постмодерн и контрмодерн это не выдумки, так сказать, моего аналитического ума. Это хоть и маленькие такие «козявки», но вполне уже влезшие в респектабельное пространство человеческой мысли. Они уже существует, у них уже все живет. Какая самая мощная сила контрмодерна существует в мире? Не государство, государств нет. Но самая мощная сила, которая существует в мире – это, конечно, ислам. При этом нельзя весь ислам называть контрмодернистским. Ислам очень разный. В пределах самого ислама тоже существовали тенденции модерна.

На протяжении всех этих веков существовали исламские модернисты. Люди, которые говорили о разуме, о прогрессе, обо всем прочем в рамках самого ислама, они безжалостно уничтожались. Безжалостно уничтожались все лидеры национальных государств исламского мира. Значит, в принципе, внутри самого ислама существует очень мощная контрмодернистская тенденция. Это не тенденция, изначально не прошедшего модерна, общества. Это тенденция общества, соприкоснувшегося с модерном, и, категорически отстранившегося от него, как от скверны.

Где-то это принимает (Саудовская Аравия – это абсолютно немаленькая страна, с точки зрения влияния на исламский мир, также Иран) уже активный характер или почти уже приняла в Пакистане. А где-то это принимает более такой мягкий характер, где всякого рода национальные силы еще борются с силами, которые исповедуют контрмодернистский ислам. Но это мегатенденция, накаленный миллиард людей. Это очень много.

Что касается постмодернизма, то мы все это видим. Это так называемые либералы, которые уже перешли в свою противоположность, которые отказались от всех высоких либеральных идеалов эпохи, не знаю там, Гюго: обездоленные, отверженные, право человека на восхождение, единство рода человеческого, гуманизм, тот же самый прогресс – все это заменено формальной бессмысленной демократией. Демократия постепенно вырождается и превращается в права меньшинств по отношению к большинствам, миноритарные группы по отношению к мажоритарным группам, что тоже является глубоким извращением основного принципа демократии.

Кроме того, эти миноритарные группы очень часто приобретают- весьма такой специфический характер. И, наконец, права человека все больше превращаются в права насильника и беспомощной жертвы. Поскольку жертву, в принципе, должно защищать государство, а теперь говорится, что государство плохое, поэтому никто не должен защищать права жертвы. И так автоматически получается, что насильник получает новые права. Все это вместе - есть мутация демократии. И тогда возникает некая трагедия модерна, которая заключается в следующем: если всегда на протяжении веков модерн представлял собой сумму двух групп – консервативной и либеральной. И консенсус заключался в том, что и мы либералы, и мы консерваторы одинаково присягаем модерну. Мы находимся в рамке этого самого модерна, мы внутри него работаем.

Теперь, когда рамка разваливается, вдруг оказывается, что либералы, которые превращаются в постмодернистов, и консерваторы, которые превращаются в контрмодернистов, смотрят друг на друга сквозь прорезь оптического прицела. Это наиболее массовый случай. А в ряде случаев сговариваются, так, например, мы понимаем, что с исламом и с самым радикальным исламистски настроенным слагаемым этого ислама, очень сильно договаривались европейские группы по самым разным поводам. Например, война с Советским Союзом. Против нас использовали это самое исламское оружие. Разве против Америки его тоже не использовали? Разве в 2001 году его не начали использовать уже против США? Значит, его использовали против модерна, как такового. А кто?

Значит, в пределах Западного общества есть группы, которые находятся в достаточно глубоком антагонизме к самому проекту модерн. Почему? Я поставлю один тупой вопрос, самый примитивный. Если представить себе, что полтора миллиарда китайцев и миллиард индийцев, взяв барьер модерна, начнут жить, как американцы, т.е. имея коттеджи, 2-3 машины на семью, если 2,5 миллиарда людей вольется в модерн, выдержит ли это существующий миропорядок? Согласен ли существующий миропорядок (европейский, американский, любой другой) принять 1,5-2 миллиарда людей на тот же самый образ жизни, которым живет Западная цивилизация? Да или нет, это возможно или невозможно?

На самом деле мы должны признать, что нет. Западная цивилизация не готова принять 2-2,5 миллиарда людей, живущих по ее же законам. Америка не готова, чтобы по законам модерна было признано, что Китай победил Америку. Когда люди проигрывают по определенным правилам, не готовы принять эти правила, что они делают? Меняют правила. Значит, сейчас возникает вопрос о великой смене правил или, как это говорится, смене парадигмы. Модерн закончен, отменяем. Как отменяем? А Китай, а Индия, а все другие? Отменяем! Тогда часть человечества живет по законам постмодерна и играет – это играющие господа. А часть надо кинуть назад в архаику, в регресс.

Первый эксперимент по управляемому регрессу, который был осуществлен в мире, – это распад Советского Союза. И наша власть до сих пор отказывается признать те стартовые условия, в которых она пытается осуществлять модернизацию. Это условия «трех Д» – деиндустриализация, мы это все видим, декультурация, что такое реалити-шоу «Дом-2» и все остальное – это как бы война с культурой, и, так сказать, дегуманизация, начинающая отдавать безумием. Что такое, так сказать, событие чудовищное, которое все сейчас обсуждают, произошедшее в Перми – это сознательное самосжигание обезумевших людей себя в неком помещении, причем, в этом помещении истребляли себя люди, знающие свойства этого помещения.

Можно и должно приносить глубочайшие соболезнования людям. Это великая трагедия, но если начать все-таки думать над этой трагедией, то речь идет о том, что люди сами собрались, зная в каком помещении они находятся, и стали жечь фейерверки. Вот я буду здесь жечь фейерверк? Происходит ситуация какого-то обезумевания, потери инстинкта самосохранения. Агрессивные люди, стреляющие друг в друга, пусть и с травматического оружия, по поводу того, кто кого подрезал, так сказать, автомобилисты. Явления массовые, и по всем регионам, когда люди действуют вопреки разуму, вопреки всему, когда закипает вот эта новая какая-то волна агрессивности. Что это все такое? Это дегуманизация. Значит, можно назвать этих «Д» больше. Значит, стартовые условия, в которых власти собираются совершать модернизацию, заключаются в этом.

оригинал тут

Вперёд в прошлое

Сергей Кургинян, политолог:

Модернизация – это борьба с традиционным обществом. Модернизация происходит следующим способом: выявляется прогрессивный уклад, новый (заводы новой генерации какие-то, нанотехнологии, не важно, что). После чего, уклады регрессивные эксплуатируются в пользу укладов прогрессивных. Обычно в классической модернизации регрессивным укладом или традиционным укладом является крестьянский. Начинается раскрестьянивание. Все говорили, как свирепо Сталин раскрестьянивал СССР, это правда, коллективизация и все прочее. Но никто не говорит о том, что раскрестьянивание в Англии стоило больше жизней, чем раскрестьянивание в СССР, хотя и затянулось на более длинный срок. Никто не говорит, во что обратилась война с традиционным укладом в Германии, где уничтожена была треть населения в ходе этих войн и т.д.

Это и есть его величество модерн. Он разрушает противника. Буржуазия разрушает феодализм и сельское хозяйство, опорой которого является феодализм, и создает нечто новое. Если враг не сдается – его уничтожают. Легко издеваться над этим мозгом. А что делать, если враг не сдается? Сдаваться самим. Восходящая буржуазия ломала феодализм, ломала традиционное общество, ломала все остальное и создавала общество модерна.

ДАЛЕЕ...

Неожиданно я прочитал, примерно, полгода или 8 месяцев назад выступление, весьма, очень милого человека по фамилии Юргенс, который вдруг говорит, что модернизации без свободы не бывает. «Как не бывает? - говорю я. - Как не бывает? Есть статистика:140 стран мира,- и нигде свободы, с точки зрения политической демократии, нигде ее не было, кроме, как в момент, когда осуществлялась модернизация». Где она была? Можно ли мне назвать торжеством свободы, так сказать, модернизацию в США, которая происходила на фоне гражданской войны? Когда враг модернизации под названием Юг, латифундии, юго-хлопковые хозяйства разрушались генералом Грантом с помощью массового расстрела населения из пушек.

Мирной модернизации почти никогда не бывает. И очень редкие примеры – это скорее аномалии, связанные с тем, у какого из государств был какой-то внешний спонсор или, так сказать, не было сил сопротивления серьезных. В первый день, когда я задал вопрос, почему же в России возможна модернизация при наличии свободы? Но в любом случае, вы не имеете права говорить, что, как известно, модернизации без свободы не бывает. Из кризиса триумфально выходит Китай. У него как бы есть политическая свобода, там есть одна партия, и это противоречит главному принципу этой политической свободы. Как бы, значит, она бывает без свободы. Может быть, вы ее не хотите. Может быть, это очень хорошо получить модернизацию с помощью свободы. Но только объясните мне, пожалуйста, почему никто ее не получил, а тут получают.

Но Россия совершит чудо. Все совершали модернизацию без свободы, а мы совершим со свободой. Чудо – это замечательно. За счет чего? Если вы однажды скажете, что вот есть пропасть в 20 метров, и я ее перепрыгну. Вам скажут, что вы сначала поинтересуйтесь, каков мировой рекорд прыжков в длину. Ты его хочешь преодолеть, совершить чудо. За счет чего? Значит, теперь смотрите, что получается, что меня беспокоит больше всего.

Все поле основной политической жизни в России занято модернизацией. Президент Медведев, глава государства, сделал это необратимо главным своим лозунгом. Он уже не сможет выйти из модернизационного коридора. Он сделал себя заложником этой концепции. И это само по себе хорошо, если ее реализовать. А теперь представьте себе, что она проваливается, дискредитируется, как когда-то провалилась и дискредитировалась концепция демократии. Что тогда происходит? Что за рамками процесса?

А за рамками процесса разного рода контрмодернисты. Вот в дискуссии со мной академик Шафаревич говорит, что народ русский возникнет снова тогда, когда катастрофа выгонит русских из городов, и они обернутся на землю. Вы хотите вернуться на землю? Вы хотите пахать с помощью деревянной или другой сохи? А главное, если вы все начнете пахать с помощью деревянной сохи, то ясно же, что вы будете рабами тех стран, которые сохранят индустриальную компоненту. И, фактически, огромное количество сил, которые называют себя оппозиционными, последовательно становятся на контрмодернистские позиции.

Далее, поскольку контрмодернизм предполагает, что мы оперируем не понятием нации, а каким-то другим понятием. Нация – это светская общность языка, культуры, истории. Вот наши исторические герои, наши святыни – идентичность, строится через это. В нации запрещено разбирать: галл ты, франк, кто, ты там. То все эти люди требуют, чтоб демонтировалась нация, как таковая. Она еще еле-еле формируется в России. Россия так долго жила в имперской формуле, что для меня не есть плохо, где народы могли существовать, не формируя, в итоге, единой политической нации. И происходят вот эти регрессивные задержки с формированием нации.

Что начинает заменять нацию? Племя. У Кургиняна комплекс нерусскости. В каком смысле нерусскости? В каком смысле? Я говорю на русском языке хуже Шафаревича? Я не родился в Москве? Мои родители не являются интеллигентами, которые всегда жили в России и формировали ее культуру, ее науку? Мои родичи не служили царю на протяжении, так сказать, тысячелетий? Что ты имеешь в виду? Окончание фамилии. Но тогда есть другие окончания фамилии: Шафаревич, Бондаренко. Как только мы начнем это все разбирать, диссоциация нации незрелой превратится в племенную рознь.

На одном из съездов народных депутатов СССР еще я слышал, как депутат натурально читал стихи Ярослава Семенюкова: «Не попрекай сибиряка, что держит он в кармане нож, ведь он на русского похож, как барс похож на барсука». Значит, уже "сибиряка",- отдельный народ. А казахи уже говорят о себе, что они не русские. На какой ужас мы обрекаем русских, самих себя, всю эту территорию? На какой геноцид? Что все соседи будут смотреть, когда тут все эти племена начнут разбираться до остатка?

Наконец, мы должны сказать: этот контрмодерн, какого имеет родоначальника. Этим родоначальником является план «Ост», немецкий план «Ост», по которому в каждой деревне должен быть отдельный культ, по которому главный враг – это русская городская интеллигенция, которую надо уничтожить. По которому население надо закрестьянить, по которому русские должны не знать ничего, кроме азбуки и таблицы умножения, а можно и этого не знать. Это что такое? Все план «Ост».

Значит, у нас по границе властной, модернизационной, всеобъемлющей формулой начинают располагаться тараканы с фирменным знаком «план «Ост». Если властная модернизационная формула схлопывается, то эти тараканы немедленно захватывают все политическое поле. И конец русскому государству, конец русской нации. То, что я разбираю, как эту самую трагедию постмодерна, контрмодерна и всего прочего. Кризис и другие. Что значит другие? Другие – это есть модерн, постмодерн, контрмодерн, сверхмодерн. По законам постмодерна мы никогда жить не будем.

Значит, вопрос заключается в том, что такое этот сверхмодерн. Сверхмодерн – это сложнейшее понятие. Оно существовало у коммунистов, было связано с политкультом, с представлением о богостроительстве, о том, что человек сам может стать богом, что наука может стать культурообразующей функцией. При этом наука, естественно, должна быть преобразована. Это не наука, для которой существует, так сказать, второй закон термодинамики, и мир гибнет. Это наука, которая призвана спасать мир. Это не наука, в которой разделено все на дисциплины. Это не наука, как бы поклоняющаяся только истине, какой бы эта истина не была. Это наука, в которой противоположность между истиной, добром и красотой снимается. Это совершенно другое состояние общества.

У русских и у всех народов СССР есть огромный потенциал этих наработок. Они просто еще не осознают, что вполне можно выдвинуть лозунг «Вперед, в прошлое». Это прошлое содержит в себе гигантское количество подобных наработок. Но эти наработки есть и у человечества. Во Французской революции они существовали, когда возникала вдруг богиня разума или Робеспьер выдвигал культ великого существа. Это, в целом, некая тенденция в пределах человечества. Она, конечно, периферийна. Она, конечно, существует в стороне от мейнстрима. Но если мейнстрим рушится, то остаемся мы: те, кто этот сверхмодерн разрабатывают и в него верят и те, кто говорят о контрмодерне и постмодерне, т.е. люди, которые сворачивают историю.

Тут, конечно, главный вопрос об истории. И по этому вопросу компромисса быть не может. История есть величайшая ценность. Это лестница восхождения человечества. Ее понятие исторического духа объединяет нас здесь с религиозными людьми, которые существуют здесь в формуле модерна. Если для религиозного человека есть история, то этот человек наш союзник. Если для него история – это пакость, то это нечто совсем другое. Одно дело, когда говорится, что нынешняя вселенная, так сказать, большой взрыв, это сотворение богом мира и человечества. А другое дело, когда говорится, что это момент изгнания Адама из рая.

Если вся вселенная - это момент изгнания Адама из рая, то она вся повреждена, она вся в грехе. Ее можно только ликвидировать, о чем и говорят гностики. Если же мы верим в нечто, в то, что нам дано, и содержит в себе правду и красоту (сотри случайные черты и ты увидишь – мир прекрасен), если мы верим, что мы предназначены для боя (и вечный бой нам только снится), то мы движемся путем модерна. И история будет продолжена, она приобретет новые качества, она будет опираться на новый гуманизм, на нового человека. Но это будет человек и это будет гуманизм.

И тут и есть главная развилка. И в этом огне брода нет. Первым испытанием этого огня была Великая Отечественная война, в которой мы сражались с фашистами. Фашисты стояли под агностическим знаменем. Тогда мы победили. В 91-ом году нам показали, что такое фашистский реванш на нашей территории. Ну что ж, посмотрим, что будет дальше. И я всегда в этой связи вспоминал фразу не очень любимого мною поэта Гумилева: «Ночь пройдет, и тогда узнаем, кто будет властителем этих мест». Ночь еще не прошла, посмотрим. Но это вопрос о судьбе мира, о судьбе человечества. И, как всегда, он находится в русских руках. Этот мяч на нашей территории. И нам на этот вопрос нужно отвечать.

оригинал тут

1 комментарий

17 января 2010 в 13:36

Что со старушкой Европой происходит?

что происходит?, кризис, В мире

Единая функция Европы - музей

Андрей Фурсов, социолог:

Недавно я побывал в Италии, при том, что я немало поездил по миру, в Италии я был первый раз. Эта поездка стала для меня таким толчком к очень невеселым размышлениям.

Италия мне страшно понравилась. Это чудесная страна, там живут, при внешних контактах, очень доброжелательные люди, это фантастическая архитектура, это живая история, осуществленная, живая история, воплощенная в камнях. И когда смотришь на дворец Висконти в Милане, на то, что построено во Флоренции – это чудо, безусловно.

Но к этому всему, чем больше этим восхищаешься, тем больше к этому примешивается такое горькое чувство, потому что понимаешь, что вот те люди, которые живут в этих городах, они имеют отношению ко всему этому цивилизационному багажу примерно такое же, как нынешние арабы, живущие в Египте, к eгипетским пирамидам. И в этом отношении для меня Италия стала финальной точкой после того, что я видел в Англии, во Франции и Германии.

ДАЛЕЕ...

Если говорить упрощенно и предельно прямо об этом впечатлении, когда я ходил по итальянским городам, я понимал, что я хожу по городам страны, в данном случае Италии, которая закончила свое историческое существование. И это уже существование после истории, то есть там, действительно, конец истории наступил. Европа, действительно, закатилась, закатилась в лунку истории, и вот та жизнь, которая там идет, она довольно сытая, спокойная, туда хорошо приезжать отдыхать, писать там книги, но в этой жизни ничего не происходит качественно нового и ничего не произойдет. Кто-то скажет: «Ну, и хорошо! Можно так жить всю жизнь». К сожалению, жить всю жизнь тихой жизнью не получается, потому что рядом с этой жизнью прорастает другая жизнь в виде огромной волны мигрантов из Ближнего Востока и Африки, которые резко отличаются от европейского населения и по цвету кожи, и по культуре, и по возрасту. То есть с одной стороны мы имеем сытых, богатых европейцев и среднего достатка, а с другой стороны бедных, темнокожих мусульман, например.

И в этом отношении Европа все более и более превращается в музей, архитектура – это музей. Европа – это то место, куда приезжают туристы, то есть единственная, пожалуй, функция Европы, которую она сейчас сохраняет – это огромный музей. То есть музеезация Европы означает конец ее исторического существования. Если музейная страна Европы становится главной, то это означает, статика доминирует над динамикой. И очень хорошо понимаешь, когда смотришь, например, на Миланский собор, что европейцы больше ничего подобного никогда не создадут, они уедут с «ярмарки истории». С одной стороны в этом нет ничего трагического, потому что цивилизации поднимались, была египетская цивилизация, была античная, была европейская. Вот теперь европейская уходит, и через 50 лет у нее может быть вообще совсем другое лицо. А в районе замков Луары будет жить арабское население, и, как расписал в своем романе «Мечеть Парижской Богоматери» Чудинов, им запрещено выращивать виноград, делать вино, потому что ислам им этого не позволяет. То есть с точки зрения мировой истории – это обычный процесс, мне, как человеку, воспитанному на европейских ценностях и при европейской культуре, а русская культура – это, безусловно, северо-восточный вариант европейской культуры. Конечно, очень жаль, когда на протяжении твоей жизни, где-то с 50х годов, происходит вот это умирание.

Есть еще очень интересный автор английский Эдвардс, который написал трилогию «Викторианцы», «После Викторианцев» и «Наше время». И вот в этой книге «Наше время», это по сути дела социальная история Англии, написанная популярно, он пишет, что в 50-е годы англичане жили довольно бедно после войны, но они знали, что они англичане. А вот при Тэтчер произошло следующее, пишет он – «Англия превратилась в ничейный дом». Он пишет: «England is nobody’s home». Это ничейный дом, там живут общины. И европейцы в Европе превращаются в одну из общин, я уже не говорю о том, что есть немало других линий отлома европейцев от своих собственных цивилизаций, я назову только два. Первое – это переход от цивилизации производства к цивилизации потребления и досуга, то есть люди потребляют и проводят досуг, то есть это не трудовая цивилизация, трудовые навыки уходят, трудятся в Европе люди из Восточной Европы, из Африки, из восточных стран. И вторая вещь – это отношение к христианству. Даже в Европейской Конституции была проблема, потому что оттуда убиралось христианство, в Европе живет много нехристиан, то есть мы, действительно, присутствуем при финальной стадии заката Европы в лунку истории, и мне очень-очень жаль.

С другой стороны, с точки зрения чисто практикo- политической, отсюда можно сделать целый ряд других выводов. Например, как можно позволять себя учить и правам человека и многим другим вещам, представителю общества, которое уже едет с ярмарки истории, общество, в котором провалились, в Европе провалились все три модели интеграции неевропейцев в европейскую жизнь, английская, голландская и французская. Мне очень странно, что в пассе наши представители позволяют учить себя вот этим людям, которые - а) живут после истории и после своей культуры, б) не смогли интегрировать мигрантов, в) являются протекторатом Америки. И вот эти люди чему-то нас учат - как нам разбираться. Да вообще слушать этого не надо! Я вообще не уверен, что нам нужно присутствовать в том же пассе, чтобы нас учили полные исторические лузеры,как нам существовать.

Я знаю, что в моей стране очень много проблем, но я знаю очень хорошо, что Россия и русские не едут с «ярмарки истории». У нас есть впереди некое будущее, которое мы еще не израсходовали. Европейцы, к сожалению, для меня, я это воспринимаю как личную трагедию, европейцы свое будущее израсходовали, у них его нет, они живут после истории. Поэтому туда очень приятно ездить, смотреть Миланский Собор, Римский Колизей, ну, и все.

оригинал тут

20 комментариев

12 января 2010 в 20:50

Изготовлен первый ОТЗЫВЧИВЫЙ секс-робот

постмодерн, Apocalipsys Now!, В мире, что происходит?, кризис, просто о сложном, Новости

12 января, 06:08 | Сергей РЯБКО

ФОТО: AP

В США разработан андроид, который его создатели называют первым в мире секс-роботом. Как сообщает AP, устройство было представлено на состоявшейся на прошлой неделе в Лас-Вегасе выставке Adult Entertainment Expo.

Дуглас Хайнс подчеркивает, что удовлетворение сексуальных потребностей – лишь один из способов использования андроидов. В будущем разработчики надеются выпустить более совершенные модели, которые могли бы заменить людям живых друзей. "Секс-робот – это только маркетинг. На самом деле мы хотим изготовить компаньона", – говорит Хайнс.

Робот, получивший имя Рокси, разработан компанией True Companion LLC из штата Нью-Джерси. Корпус куклы оснащен множеством сенсоров, позволяющих ей реагировать на прикосновения пользователя. "Изюминка" устройства, по словам основателя True Companion LLC Дугласа Хайнса, состоит не в способности удовлетворять сексуальные потребности владельца, а в том, что Рокси может установить с ним эмоциональную связь.

Для этого в голове робота размещен динамик, позволяющий ему говорить с владельцем. Разговор ведется не только с помощью готовых фраз – Рокси способна составлять высказывания из разных слов и выражений. Этот процесс контролирует специальная программа, установленная на ноутбуке, к которому подключен робот. Программное обеспечение постоянно обновляется.

Покупатели могут наделить свою "умную куклу" подходящим им темпераментом – True Companion LLC предлагает выбор из нескольких вариантов. За все удовольствие нужно будет заплатить $7 – $9 тысяч. Компания готова начать производство через несколько месяцев.

alt

alt alt alt alt alt

новость взята отсюда

А может сразу серого друга в дисковод отжарить? Или, пардон, теперь это подружка. Впрочем, кому как нравится.

А носки оно умеет стирать? А обсудить поэзию Тютчева?

5 комментариев

12 января 2010 в 19:58

Модернизация не пройдет! Не нужна

Кому это выгодно? Абстрактному большинству? Такого нет. Сейчас не социализм. Никому не выгодно. Слишком мало денег можно на этом заработать.

стенограмма

Секреты внедрения инноваций

Игорь Бощенко, независимый аналитик:

Вопрос о том, почему не идут инновации. Он ставится очень многими, пытаются найти различные ответы. На мой взгляд, проблема концептуального характера. Она заключается в следующем.

Сейчас у нас социально-экономическая система, она выстроена таким образом, что мерилом работы является то, что ты что-то делаешь, а не то, что функция, которую ты выполнил, она постоянна. То же самое можно наблюдать в промышленной электронике, ведь многие компании не заинтересованы производить продукцию, которая будет служить 20 лет. По одной простой причине, если они сделают такой высоконадежный и качественный продукт, то через какое-то время они окажутся вне рынка. Для того чтобы инновации пошли, необходимо создать такие условия, изменив саму финансово-экономическую систему, когда инновации становятся выгодными тем, кто занимается эксплуатацией всех этих систем, где внедряется инновации. В противном случае, все благие пожелания наших руководителей останутся благими пожеланиями, потому что мы сталкиваемся со следующей ситуацией.

Один мой знакомый, руководитель инжиниринговой компании, они разработали систему мониторинга радиального зазора лопатных турбин. Это позволяет обеспечивать надежность турбин, особенно на газоперекачивающих станциях гораздо выше. Дело в том, что перед тем, как турбина выйдет из строя, за несколько десятков часов до этого, возникает характерные процессы, которые приборами можно в постоянном режиме мониторить, и, тогда турбину надо просто остановить, заменить одну лопатку, и все будет работать дальше. Но эта система не пошла, вы знаете, почему? По одной простой причине – менеджеру, который занимается эксплуатацией вот этих всех турбин гораздо выгоднее заменить целую турбину, чем одну лопатку с финансово- экономической точки зрения. Мы должны рассматривать частные интересы агентов, то есть, если бы он получал деньги за то время, пока турбина работает и не получал, когда она не работает, то он был бы заинтересован в этой инновации. А сейчас он говорит: «Ребята, все замечательно, но поймите меня правильно, мой интерес, он лежит совсем в другой плоскости, и ваша разработка нарушает мои экономические интересы, поэтому я костьми лягу, но я ее не допущу». Вот вам простой наглядный пример с конкретными проектами, с конкретными вещами.

И точно такая ситуация, она практически повсеместна. И вот, на мой взгляд, руководство страны должно озаботиться разработкой новых правил получения доходов людей, которые принимают на низовом уровне решения, какие технологии внедрять. То есть они должны получать деньги не за то, что они что-то там отремонтировали, а за то, что все работает. Только в этом случае они будут заинтересованы в новых технологиях, которые экономят, которые долго служат и так далее, и так далее. У нас построена затратная экономика, чем больше затрат, тем больше у тебя дела. И экономия, к которой призывает нас президент, она объективно экономически не выгодна очень широкому кругу, то есть нельзя сказать, что вот есть конкретный человек Иванов, Петров, Сидоров, который воюет против инноваций. Нет, они все за инновации, но пусть это где-нибудь в другом колхозе. Это одна сторона.

Вторая сторона, проблема с инновациями, заключается в финансово-экономической опять же, но со стороны банковской системы. На сегодняшний день, для того, чтобы внедрить какую-то серьезную инновацию, как правило, необходимо достаточно чувствительные средства, но нынешнее современное законодательство не позволяет использовать патенты разработки и даже заключенные контракты, как некую залоговую собственность. Таким образом, невозможно получить деньги на проведение инновации. Можно обращаться к неким богатым меценатам, но там позиция, примерно, следующая. Инноватору готовы заплатить 10%, что отбивает всякое желание заниматься инновациями. Сам он взять деньги под залог своего проекта не может, дело в том, что в банковской системе отсутствует система оценки рисков, оценки эффективности и работы с разного рода вот такими системами. Нынешняя банковская система, она контринновационна по определению. Зачем заниматься какими-то сложными проектами, когда можно поиграть на валютном курсе и получить гарантированный безрисковый доход, когда можно поиграть на каких-то залогах с недвижимостью и так далее, и так далее. Хотя на инновациях норма прибыли гораздо выше. Но тут встает вопрос технологического отбора.

Вот здесь другая очень серьезная проблема. Все, наверное, в курсе с грандиозным скандалом, который возник вокруг псевдоакадемика Виктора Петрика, светило науки, самородок без образования, который изобрел огромное количество великих вещей, которые при ближайшем рассмотрении оказываются не более,чем либо присвоенные чужие разработки, либо - это абсолютная профанация научной деятельности. И проблема заключается в том, что подобные, как их называют, фрики, они буквально оккупировали сейчас органы власти. У всех, примерно, одна схема – вот у нас вот такие замечательные идеи, темная энергия, генераторы и прочее, прочее, дайте денег, и будет Вам счастье. Проблема заключается в том, что в органах государственной власти, в банковской среде, не отработана система научно-технического анализа и научно-технического поиска. В принципе, у нас в стране всего одна структура существует, которая занималась и занимается подобного рода вещами, мало кто про нее знает. Эта структура называется «Управление научно-технической разведки службы Внешней разведки». И среди академической науки зачастую встречаются довольно сомнительные достижения, но, в общем, это все-таки продуктивная и очень нужная структура.

Другое дело, что там тоже нужно вводить логические и социально-экономические системы поощрения и мотивации. Кто определяет, какие направления представляются актуальными? Это некие заключения неких высокопоставленных сотрудников Академии Наук, но они не являются промышленниками. И они не держат объективные картины мира, того, что может быть востребовано на рынке. Поэтому системa финансирования должна быть разделенной. Должна существовать прикладная наука, должна существовать фундаментальная и должны существовать межвузовские, межотраслевые исследовательские центры. Получается такая трехуровневая система, но в этой системе совершенно другой методологический подход. Подход от конкретных интересов экономических, и вот, на мой взгляд, наш президент должен, в первую очередь, обратить внимание на методологическую составляющую, организацию инновационного процесса, в том числе, и в научной среде, в том числе, и Академии Наук. На изменении сама система мотивации людей, от которых зависит инновационная деятельность.

оригинал тут

12 января 2010 в 18:59

Макака - самый эффективный менеджер ушедшего года

экономический кризис, Новости, что происходит?, В мире

Макака обыграла весь российский рынок

12 января, 14:18 | Кирилл ЗАХАРОВ

ФОТО: Вести.ru

"Обезьянке очень повезло. Это было дно рынка. Она удачно купила, и ее портфель вырос почти в три раза. При этом она обыграла весь рынок", - приводят "Вести" комментарий главного редактора журнала "Финанс" Олега Анисимова. Он отметил, что обезьяне проиграли 94% всех российских фондов.

И зайца, это давно известно, можно научить курить. Если, конечно, приложить определенные усилия. А вот обезьяна, что убедительно доказали в "Уголке дедушки Дурова", способна стать неплохим брокером.

В течение года медвежья макака по кличке Луша виртуально играла на российском рынке. Для этого ей 12 месяцев назад предоставили 30 кубиков, обозначавших акции различных компаний, поясняют "Вести". Обезьяна выбрала восемь из них, составив, таким образом, инвестиционный портфель, в который вложила 1 млн рублей.

И, как выяснилось, не прогадала. Акции добывающих компаний, в которые вложилась Луша, за год подросли в цене на 150%, а телекоммуникационных - на 240%. А банковский сектор так и вовсе озолотил обезьяну. Приобретенные ею бумаги подорожали на 600%.

В этом году, кстати, Луша выбрала кубики "банковской сферы" и "автопрома". Многие эксперты с ней в этом согласны, но указывают, что макака зря не решилась вновь потратиться на акции телекоммуникационных компаний.

оригинал новости тут

Ну что тут скажешь? Может эту обезьяну лучше посадить в правительство, чем давать ей спекулировать на бирже? Вместо Кудрина, например.

Глядишь, страна поднимется, кризис кончится...

11 января 2010 в 15:39

Интернет-пространство заполняет пустоту. "Пустыня растёт"

А вот к этому, пожалуй, стоит прислушаться. По-моему, вменяемый анализ.

стенограмма

Интернет против провинциальности

Анна Очкина, социолог, кандидат философских наук:

Очень часто понятия «провинция» и «провинциальность» смешивают. Если есть провинция, значит есть провинциальность. И провинциальность встречается только в провинции. На самом деле это неверный подход, потому что провинция – это географический фактор, а провинциальность – это характеристика той социо-культурной среды, которая в том или ином регионе, в том или ином городе сложилась. Провинциальность прежде всего подразумевает суженое поле возможностей для социального развития, для профессионального выбора, для выбора модели поведения, ограниченный набор субкультур и ограниченную возможность примыкать к той или иной группе, к тому или иному сообществу. Т.е. провинциальность означает вот такую социо-культурную ограниченность. Она порождает за собой определенные характеристики поведения, которые связаны с недоверием к иному, к чужому, которые связаны с воспроизводством определенных жизненных шаблонов, связанных с широким развитием сетей, связей, через которые реализуются ваши профессиональные планы и т.д.

В свое время у меня с коллегами была дискуссия, и мне более молодые коллеги доказывали, что Интернет уничтожает вообще понятие провинциальности. Т.е. Интернет – это то пространство, в котором любой человек может присоединиться к любому культурному сообществу, получать любые тексты, отправлять любые тексты, стать участником любой дискуссии и т.д. Но Борис Юрьевич Кагарлицкий в этом споре встал на мою сторону и привел пример Финляндии, в которой пытались бороться с отсталостью, отгороженностью культурной северных провинций с помощью всеобщей интернетизации. И это привело к еще большему оттоку населения из этих провинций. Почему? Потому что люди, посмотрев, как много может быть в этом мире, поняли и еще сильнее осознали ограниченность своих возможностей. И тогда финны пошли по другому пути: по пути организации местных театральных, художественных фестивалей и т.д., которые могли бы развить жизнь на месте. Потому что: что такое Интернет, любая социальная сеть, все те технологии, которыми мы так по праву гордимся и радуемся? Это только средство. Конечно, это потрясающее подспорье в работе, это потрясающая возможность мобилизации людей вокруг какого-то значимого дела в тех же социальных сетях, тематических, например. Но только в том случае, если есть какая-то значимая цель: и у тебя в работе, и соответственно у этих социальных сетей. А как возникнет значимая цель у социальных сетей? Только на местах.

Допустим вам нужно защитить памятник искусства у себя в городе или памятник старины. Вы можете найти по Интернету людей, которые сталкивались с похожими проблемами или только что столкнулись. И таким образом создать сообщество вокруг уже не вашей местной, а некой общей проблемы. Вы можете через блоги, через «живой журнал» всячески пропагандировать ваши идеи. Но ведь проблема зародилась и ваша цель сформировалась на месте. Более того, и ваши мотивы формируются именно на месте, потому что человек все равно привязан в своей жизни к определенному географическому пространству. Т.е. Интернет – это потрясающее средство обмена идеями, мыслями. Средство включения в культурное, научное пространство, когда у тебя есть с чем включиться. Средство мобилизации вокруг значимых идей, когда эта идея зародилась. Но сам по себе Интернет для нас не идеи не создаст, ни какого либо дела сам не предложит. И вот здесь я хочу все-таки сказать о негативной стороне социальных сетей и Интернета. Интернет создает ощущение ложной занятости у человека. Современные люди все время заняты - они лазают по Интернету. Очень хорошо, когда этот поиск подчинен какой-то цели. Но очень часто он такой хаотический. Т.е. это кликанье на заинтересовавшие заголовки, поиск по картинкам и человек устает, потому что это очень тяжело несколько часов провести около компьютера, это нагрузка на организм, занятость невероятная, абсолютно пустая, с нулевым результатом. Вот это оборотная сторона Интернета и социальных сетей. Потому что я знаю уже по своим ровесникам, по их проблемам с детьми, что вот это погружение детей в социальную сеть, вообще говоря, существенно нарушает их общение со сверстниками.

Дворовые компании ведь исчезают, а это было замечательное средство социализации, такие разновозрастные компании. Я сейчас уже очень радуюсь, если летом я увижу стрелочку, нарисованную мелом, это значит дети играют в казаки-разбойники. Но я вижу это очень редко. Потому что дети дома. Но они очень заняты – они в социальных сетях. Я, конечно, не собираюсь демонизировать Интернет, я думаю, что живая природа человека все равно возьмет свое. Но надо помнить, что необходимо облегчать людям доступ к Интернету, но как к инструменту. Это должно быть дополнительной мерой к развитию местной культуры и соответствующих институтов: местных театров, дополнительного образования, т.е. музыкальных школ, школ искусств. Без этого Интернет станет тем омутом, в который человек будет погружаться, чтобы заполнить пустоту в своей жизни. Заполнение пустоты, в том числе через Интернет, это следствие того, что такая пустота появилась. Если бы не обеднение, например, научной среды, если бы не обеднение социо-культурной среды, в частности, городской, провинциальных городов, Интернет бы не стал играть такую роль, но факт обеднения социо-культурной среды, в частности города есть. Я помню еще 10 лет назад вообще втянуть даже коллег в профессиональный разговор или разговор, условно говоря, о смысле жизни, было практически невозможно. Сейчас это стало легче, но это разговоры в основном на работе. Т.е. мы не собираемся компаниями по интересам. Значительно сузился круг людей, которые постоянно посещают, например, концерты филармонии, киноклуб, не потому что люди стали хуже или глупее, ни в коем случае, это было бы слишком простое объяснение, слишком грустное, но и слишком простое. Нет, люди очень загружены, у многих еще работает та инерция выживания «выжить во что бы то ни стало», которую они набрали в 90-ых. Т.е. нам некогда жить, потому что мы выживаем. И это ведет к обеднению социо-культурной среды. Но ведь люди в большинстве своем так воспитаны советской культурно-информационной средой, дети воспринимают это от родителей, что у них потребности культурные сохраняются: потребности в общении, потребности в определенных впечатлениях. И вот здесь как раз Интернет-пространство заполняет эту пустоту.

оригинал тут

3 комментария

11 января 2010 в 13:07

Век империй только начинается!

стенограмма

Империи XXI века

Анатолий Вассерман:
В одном из сетевых споров, где я отстаивал концепцию скорейшего воссоединения Украины с остальной Россией, один из моих оппонентов заявил мне: «Век империй кончился». И я задумался, а что собственно такое век империй? Особенно, если учесть, что этот сам век продлился значительно дольше календарного века и более того, охватил несколько общественно-экономических формаций в самом широком смысле этого слова. Империи были в эпоху рабовладения, в эпоху феодализма, в эпоху капитализма, более того, даже социализм опробовался впервые именно в имперском формате. Да и сами империи были весьма разнообразны. Согласитесь, что Римскую империю, где на протяжении нескольких веков, практически, все органы власти, кроме самого императора, оставались выборными. Да и самого императора зачастую выбирали. Это, все-таки, не тоже самое, что третья германская империя, где выборы, фактически, состоялись только один раз, а в дальнейшем все на всех уровнях власти только назначались.

Что же тогда для империи главное? Ведь не самодержавие. Чем, спрашивается, какое-нибудь королевство хуже в этом отношении, что, у короля меньше власти, чем у императора. Реальное отличие, пожалуй, только одно. Королевства, как правило, выстраивались вокруг более-менее единообразного этноса, а империи практически все были многонациональны. Пожалуй, единственное исключение – это вторая германская империя, она была, практически, мононациональной. Немногочисленных поляков, доставшихся Пруссии в конце 18 века к тому времени уже практически полностью анимечили. По сути дела, статус империи был заявлен только для того, чтобы короли многочисленных германских государств, объединившихся между собой, сохранили свои прежние громкие титулы. Только ради этого прусскому королю пришлось принимать титул императора. Все же остальные империи на протяжении мировой истории были многонациональными. Лозунг век империй кончился можно, поэтому, понимать только в одном смысле. Что многонациональные государства впредь не эффективны и всякое государство должно строиться, как моноэтничное. Но такое понимание, хотя и вытекает из предыдущего исторического развития, но прямо противоречит современной либеральной концепции, по которой кто угодно вправе селиться где угодно и требовать уважение к своим правам, порою даже в ущерб правам тех, среди кого он поселился. Вспомните, хотя бы, погромы, которые регулярно устраивают арабы в Париже. Притом, что если французская часть жителей, того же Парижа, пойдет громить арабские кварталы, то их, мягко говоря, не так поймут. То есть, империи в историческом смысле не только не кончаются, но и наоборот, начинают преобладать даже там, где долго время были вполне моноэтничные королевства.

Кроме того, в историческом плане на смену одним империям всегда приходили другие. Например, сейчас Европейский союз воссоздается, практически, точно в границах священной Римской империи Карла Великого. Более того, попытки интегрировать в Европейский союз несколько стран, не входивших в эту империю, оказались, мягко говоря, не слишком удачными. Британия, которая хотя попала частично под власть первой Римской империи в священную Римскую не входила и в нынешнем Европейском союзе стоит особняком, не соглашаясь с очень многими его решениями. Польша и Румыния тоже каждый раз выламываются из общеевропейского ряда, хотя, находящиеся между ними Чехия и Венгрия, интегрировались в Европейский союз без особых противоречий, именно потому, что долгое время были интегрированы в эту самую священную Римскую империю.

Почему, же, спрашивается, форма империи так живуча. А из общеэкономических соображений, по которым разделение труда всегда повышает его эффективность. Причем, относится это не только к труду материальному, но и к труду умственному. Вспомните современные конструкторские бюро, где на каждую деталь есть свой специалист, вспомните кинофабрики в Лос-Анджелесе и Бомбее, где над созданием фильма трудятся сотни узких специалистов, каждый из которых знает, буквально, одну-две операции, но зато довел их до совершенства. Дак вот, в культурном отношении тоже самое. Каждый народ вносит в культурную жизнь свои краски. И если народы живут в постоянном общении друг с другом, то не только каждый из них лучше развивает свою часть культуры, но они еще и непрерывно взаимно обогащаются и намного лучше строят общее здание культуры, вбирающее в себя все эти разнородные и разноформенные кирпичи. Поэтому, многонациональное государство, в целом, развивается значительно лучше, быстрее и, главное, интереснее мононационального. Естественно, для этого нужны очень многие организационные меры, в частности, нужно обеспечить равноправие всех культур, нужно, с другой стороны, обезопасить каждую из культур от каких-то экстремистских проявлений других. Допустим, нынешние арабские погромы явно не способствуют развитию культуры Франции и придется самим арабам найти какой-то способ поумерить пыл своей молодежи, если они хотят получить от пребывания во Франции хоть какую-то пользу. Но в целом историческая тенденция совершенно очевидна. Я уже не говорю об организационных причинах. Грубо говоря, малый народ просто не может самостоятельно выделить из себя такое число специалистов, какое нужно для обслуживания всех сторон современной разнообразной жизни. Допустим, Южная Осетия доверила охрану своих границ России не потому, что руководители Южной Осетии так уж хотят утратить свою самостоятельность, а потому, что у нее чисто технически не хватит сил на содержание собственных погранвойск. Но это организационные причины, с ними, может быть, можно было еще как-то разобраться. Но вот основной закон, закон, по которому разнообразие есть наилучший способ использования всех ресурсов и поэтому, чем больше разнообразие, тем быстрее мы все развиваемся, этот закон совершенно не приложен на всех уровнях. Поэтому, если кто-то говорит вам век империй миновал – это значит только одно, что он хочет оторвать кусок вашей империи и присоединить его к своим, чтобы самому развиваться быстрее за ваш счет. Россия и в нынешнем своем виде сохраняет достаточное разнообразие для обеспечения достаточно быстрого культурного развития, но страны соседние с Россией, входившие еще недавно в состав одного с Россией государства, сейчас зачастую искусственно обедняют свой культурный спектр, искусственно пытаются превратиться в мононациональные государства. Причем, уже сейчас очевидно, чем дальше они продвигаются по этому пути, тем резче тормозится в них развитие даже культуры того народа, ради которого якобы и делаются все эти культурные обрезания. Я полагаю, что даже если сама Россия и переживет такое ограничение, то другим странам, образовавшимся на осколках Советского Союза, надо хотя бы в порядке самосохранения как можно поскорее реинтегрироваться и тем самым вновь обрести возможность взаимодополнения, взаимообогощения и взаимоусиления

оригинал тут

7 января 2010 в 11:07

Гламурные медиа-боги

Андрей Ашкеров, философ:

Мне кажется, что безусловно фундаменталистским феноменом является современная медиа власть. Она то и есть сосредоточие современности, она и есть сосредоточие западности. Хотя великолепно эти технологии медиа власти усваиваются и не западными обществами. Я бы сказал, что эта форма власти существует, как некая сверхъестественная реальность с которой невозможно в действительности или очень сложно вступить в коммуникацию. В античные времена тоже умели конечно вступать в коммуникацию с богами, но и выпрашивать у них какие-то милости. Но я думаю, что у рядового потребителя медиа продукции ни чуть не больше перспектив вступить в коммуникацию с медиа властью, чем у человека античного вступить в коммуникацию с богами и действительно добиться своего результата.

И конечно же вот эта медиа власть она, как форма сверхъестественной реальности она порождает и целую когорту жрецов весьма замкнутую, когорту в которую очень трудно попасть, которая очень мало подвергается ротации какой-то, и существует в том числе в рамках так называемых демократических обществ, предельно контр демократическом режиме. И власть этих жрецов, телевизионных жрецов, в частности медиа жрецов, власть этих жрецов она тоже фундаменталистская власть.

Она касается, как минимум трех аспектов соотносящих нас с самой идеей фундаментализма. Во-первых, это власть предполагает отделение сущего от должного и сакрального от профанного. Во-вторых, это власть, которая открывает бытийственные возможности, вообще возможности как таковые и управляют по средствам открытий возможностей. Ну и третий момент вот этой власти связан с тем, что эта власть, медиа власть, она сотворяет самих субъектов вместе с теми образами, которые создаются. Создается целая система навязчивых образов воображаемая поставлена на поток, воображаемое фабрикуется и оно ни как не связано с творчеством самого субъекта. Наоборот образы фабрикуются, образ это начинка воображаемого и они уже создают, как некий вторичный продукт субъектов выступающих их носителями. Это тоже одна из черт архаической жреческой власти, но с другой стороны эта черта присуща современной медиа власти, что тоже делает её фундаменталистской. Я бы не утверждал, что пантеон богов языческих он является пантеоном объектов для подражания. Что это такая референтная группа, если выражать это на языке социологии, стилью жизни которой следуют, совсем нет. Даже олимпийские боги образы которых соотносятся с идеалами меры, с идеалами красоты, с идеалами порядка некоего космического. Даже олимпийские боги снабжены массой пороков. Они коварны, они хитры, они не надежны, они действуют очень изворотливо иногда в самых разных ситуациях. И я не думаю, что подобное восприятие богов, указывает нам на то, что они объекты для подражания. И современный медиа мир сосредоточием которого является собственно вот это власть, которой называем медиа властью. Этот мир он подобен вот этому пантеону богов, действительно хитрых, изворотливых, действующих чрезвычайно расчетливо в различных ситуациях.

Скорее вот этот медиа мир скроен по образу и подобию пантеона языческих богов. Вот мир гламура, это мир действительно таких снабдивших себя божественными или полубожественными чертами существ. Существ поверивших в свое совершенство, но не расставшихся с проявлениями разнообразной порочности и наоборот, это прекрасно уживается. В этом смысле это гибридные существа совершенство и порок прекрасный союз заключают в рамках медиа корпораций. И вот эта идеология гламура, это способ представить расклады жизни внутри этой медиа корпорации, как эталон земного совершенства, земного счастья, земных возможностей. Это такой стерильный мир, очень холодный, сверкающий огнями, соблазнительный. Но опять токи в рамках некого ледяного соблазна. Это действительно сообщество таких богов и полу богов современных, которые с удовольствием себя экспонируют, но очень ограничивают коммуникацию с самими собой. И система медиа звезд, которая тоже связана с властью и очень много медиа деятелей сами являются звездами по факту своей принадлежности к профессии. Это система звезд. Это скорее воспроизведение пантеона богов в современных условиях. Этим богам можно подражать, но с ними очень сложно вступить в коммуникацию, так как и с античными богами. Но конечно у них можно что-то выпросить автограф иногда и так далее, почему нет. Или даже похлопывание какое-нибудь или что-то еще.

Фундаментализм меди власти, как система отношений, ну вы знаете я бы тут продолжил аналогию с божественным пантеоном. Это достаточно дистанцированный иногда конкурентные взаимоотношения, иногда холодные. Капитализм совершенно не противоречит фундаментализму. Главное тут статус сверхъестественной реальности, которыми снабжены медиа деятели, медиа персоны. Сверхъестественная реальность она начинается за экраном телевизора, да попробуйте прорвитесь сквозь этот экран. Это совершенно равносильно тому, чтобы попасть действительно, так сказать к богам в гости. Можно оказаться по ту сторону экрана, но это требует особых процедур инициации конечно же это требует особых подвигов, в полнее тоже аналогичным подвигам Геракла, который стал богом второго ряда. Можно конечно стать и богом.

оригинал тут

6 января 2010 в 19:05

Итоги 2009

экономический кризис, что происходит?, что делать?, социология, для мозга, геополитика, Без перевода, кризис, Новости, В мире, Повод задуматься, Документальное, Серьезное, Для всех

Что стало главной бедой России в 2009 году? Грозит ли России усиление национализма? Чего нам ждать от Грузии и Украины? Эти и другие вопросы в новогоднем выпуске «Программы Ц» обсуждают Владимир Мамонтов, Максим Шевченко, Леонид Радзиховский, Алексей Жарич и журналист Илья Переседов.

Часть 1 — Евсюков. Кавказ. Пикалёво

Часть 2 — Агония оппозиции

Часть 3 — Судьба Украины и Грузии

Часть 4 — Обама. Кризис. Газопроводы

5 января 2010 в 18:58

Инновационные танки, вперёд!

стенограмма

Инновационные танки, вперёд!

Игорь Панарин – доктор политических наук, профессор, panarin.com:

В Советском Союзе внедрялось инноваций в пять раз меньше, чем в ведущих индустриальных державах. Трагедия современной России заключается в том, что сейчас инноваций, по сравнению с Советским Союзом, внедряется еще в пять раз меньше.

Илья Переседов – журналист Russia.Ru:

Находимся ли мы сегодня, действительно, в той точке не возврата, что обречены общаться со всеми, кто дает дельные советы.

Александр Морозов – обозреватель slon.ru, блоггер amoro1959.livejournal.com:

Довольно затруднительно беседовать, допустим, с человеком о будущем России, если он сам себя считает фашистом в классическом или каком-то даже не классическом смысле.

Максим Калашников – писатель-футуролог, эксперт института динамического консерватизма, m-kalashnikov.livejournal.com:

Здесь, в Российской Федерации, за что я ненавижу нагих реформаторов и гадов и готов с ними сделать самые плохие вещи, они пытаются осуществить либеральную утопию

Анатолий Вассерман – политический консультант, awas1952.livejournal.ru:

Отречься от Мюнхенской речи в принципе невозможно, ибо она представляет собою не выражение чьей-то политической позиции, а выявление объективной экономической реальности.

Илья Переседов:

Наша сегодняшняя встреча служит естественным продолжением беседы, которая происходила некоторое время назад о статье «Россия, вперед!». Дело в том, что сегодня все с нетерпением ждут Федерального послания президента Медведева, которое должно произойти в начале ноября. Почему же мы встречаемся загодя? Дело в том, что призвал к составлению этого документа всех инициативных лиц, всех желающих, всех, кто ощущает в себе силы что-то добавить к его содержимому. Но, видимо, первое слово будет писателю-футурологу Максиму Калашникову, который в один день стал знаменитым, благодаря тому, что президент ответил на его сообщение, статью в "Живом Журнале", причем статью, написанную в достаточно резком тоне. Максим, если попросить вас кратко рассказать: а – о тех инициативах, которые вы предложили президенту; б – какое развитие и продолжение это получило после того, как президент на этот текст отреагировал.

Максим Калашников:

Ну, здесь, в общем-то, никакой тайны нет. Максим Калашников написал достаточно резкое послание о том, что спасти Российскую Федерацию может только инновационный путь развития, о котором сейчас говорит власть. А Максим Калашников говорит уже лет 10 с лишним. Снова пришлось стать таким депутатом инновационной балочки, можно сказать, комиссаром.

Илья Переседов:

Народный депутат, да?

Максим Калашников:

Комиссаром, скажем так. Поскольку, Максим Калашников был знаменит и до ответа Медведева, просто знаменитость подскочила. Все-таки 18 книг на тему инноваций и будущего страны, они издавались, они продавались на, вполне, коммерческих началах. И получилось, что, да оброс, Максим Калашников оброс связями с инноваторами. И для того, чтоб сдвинуть с мертвой точки, я предложил Дмитрию Анатольевичу 2 плацдарма создать. Создавать ядро Национальной инновационной системы в виде аналога американского DARP (Агентство по передовым разработкам). И для того, чтобы пробить вот эту стену инновационного сопротивления – создать Футураполис, город будущего под Москвой. Это получило интересный отклик у президента, я на него, конечно, не рассчитывал.

Но сейчас завертелся рабочий механизм, мы встретились уже с Собяниным, поговорили, основные моменты обсудили. И проекты уже представлены в аппарат правительства Российской Федерации. У нас есть люди на связи там уже. Вот сейчас это будет все отправлено на экспертизу в, так сказать, Академию наук. Мы ее не боимся, поскольку в этих проектах уже инкорпорированы как раз академические ученые. И вот надеюсь, что из этого будет некий конкретный выход. Вот сейчас надо это прорыв ввести.

Илья Переседов:

Но вы были известны не только своими вот этими смелыми взглядами в будущее, но и достаточно резкой политической позицией.

Максим Калашников:

Да, я человек русско-советский, я не простил развала Советского Союза. Я никогда не прощу 93-го года. Я считаю, что Российская Федерация в ее нынешнем виде обречена, она исчезнет, т.е. нынешняя система должна исчезнуть. И задачу, свою миссию вижу в том, чтобы создать сверхновую Россию на месте вот этой неспособной Российской Федерации.

Илья Переседов:

И даже наименование фашист вас не смущает, да?

Максим Калашников:

Совершенно. Назовите как угодно, я люблю эпатировать либеральную публику. У меня, простите, нет рекламного бюджета, а либеральной публике достаточно показать «козу», и, соответственно, она начнет вопить и тебя рекламировать. Называйте меня как угодно, я иду своим курсом, преследую свои цели. У меня есть глубокая уверенность в своей правоте.

Илья Переседов:

Александр, как вы думаете, такое общение, беседа президента с человеком, который, с одной стороны, чрезвычайно увлекается такими футурологическими разработками, с другой стороны, не стесняется именовать себя фашистом. Это как вот, благое начинание?

Александр Морозов:

Нет, ну, во-первых, Максим сам себя фашистом, наверное, не именует. Имеется в виду, что это некоторый ярлык, который возможно возникает в результате чтения его каких-то вот там текстов.

Илья Переседов:

Я не исключаю, что если мы сейчас с Максимом поговорим на какие-нибудь политические темы, у нас, к сожалению, времени нет.

Александр Морозов:

То выяснится, что он действительно фашист, да?

Илья Переседов:

Ну, да.

Александр Морозов:

Это несколько усложнило бы, значит, формат нашего диалога, потому что, разумеется, довольно затруднительно беседовать, допустим, с человеком о будущем России, если он сам себя считает фашистом в классическом или в каком-то даже не классическом смысле.

Максим Калашников:

Мои взгляды – есть мои взгляды. Гезы, когда боролись против испанского владычества, тоже поднимали турецкий флаг и писали лучше туркам, чем папе.

Александр Морозов:

Я-то считаю, что это, просто так называемая, аппаратная ошибка. Бумага поступила, одна из многих, в результате какой-то клерк в администрации обратил на это внимание, вполне искренне, вполне возможно. В правильной ситуации следующий клерк навел бы справки о творчестве Калашникова и, так сказать, желательно бы, с ним поговорил на своем уровне, сказал бы спасибо.

Илья Переседов:

Знаете что, Александр, но мы же с вами прекрасно знаем о том, что, например, социальные воззрения Циолковского были далеки от демократических и либеральных.

Максим Калашников:

Демократических.

Игорь Панарин:

Да.

Максим Калашников:

И от Бестужева-Лада нынешнего.

Александр Морозов:

Конечно, так, безусловно. Но великие физики германские работали на нацизм.

Игорь Панарин:

Я не согласен, что какой-то клерк мог, посмотрев письмо Калашникова… Вы знаете, я очень рад, что наш Президент – это представитель в принципе новой волны политической элиты, который знает, что такое Интернет. Я убежден, что не клерк, а лично президент прочитал и взвесил, скажем так вот, субъективный момент. Потому что я тоже читал письмо, там были достаточно жесткие эмоциональные оценки, но он пошел на эти действия. С моей точки зрения, для России сегодняшней-это единственный выход – инновационный путь развития. В Советском Союзе внедрялось инноваций в пять раз меньше, чем в ведущих индустриальных державах. И попытка внедрить инновации на последнем рывке не удалась. Так вот, трагедия современной России заключается в том, что сейчас инноваций, по сравнению с Советским Союзом, внедряется еще в пять раз меньше. Т.е. мы за 20 лет, вместо технологического рывка, получили регресс.

Анатолий Вассерман:

Если не ошибаюсь, Теодор Старжин, известный писатель, сформулировал закон: 80% чего бы то ни было – дерьмо. Последующие исследователи сочли Старжина недопустимо оптимистичным. Что касается инноваций. Из десятка идей доходит одна. И из десятка реализованных идей, в лучшем случае, одна оказывается, действительно, эффективной. Сейчас, как мне кажется, мы не в том положении, чтобы фильтровать идеи на аппаратном уровне. Сейчас нам нужно один раз крупномасштабно рискнуть, поддержать сразу много свежих идей. Понятно, что большая часть средств, потраченных на их поддержку, уйдет впустую. Но также понятно, что те немногие идеи, которые таки окажутся хороши, многократно окупят затраты не только на себя, но и на все остальные.

Игорь Панарин:

Т.е. мы, мне кажется, должны благодарить Максима за то, что он, ну, как вы сказали, пробивным тараном выступил с группой новаторов, которые есть в стране. И поблагодарить Медведева за то, что он…

Максим Калашников:

Услышал.

Игорь Панарин:

Услышал не только Максима, но и вот этот инновационный прорыв.

Илья Переседов:

Игорь Николаевич, дорогой, я думаю, никто не сомневается в необходимости инноваций для развития России, для сохранения ее достижений.

Игорь Панарин:

Нет, как раз…

Илья Переседов:

Я думаю, что никто не сомневается.

Максим Калашников:

Есть.

Анатолий Вассерман:

Есть, есть.

Игорь Панарин:

Как раз есть такие люди, которые не просто сомневаются, а делают все, чтобы мы остались сырьевым придатком.

Максим Калашников:

Делают все. Да, Игорь, и говорят об этом.

Игорь Панарин:

И говорят об этом.

Максим Калашников:

Открыто говорят!

Илья Переседов:

Вопрос в другом.

Анатолий Вассерман:

Те, кто открыто говорят, еще не самое опасное.

Игорь Панарин:

Да.

Анатолий Вассерман:

Ну, по крайней мере, пустой не уйдет.

Максим Калашников:

Но Максим Калашников, да, предложил создать именно хороший механизм – ДАРПА. А не Президентский совет по инновациям, где сидят такие инноваторы (в кавычках), как Чубайс или Чемезов. Я не считаю их инноваторами. И Набиуллину не считаю инноватором. Это да – это путь в никуда.

Анатолий Вассерман:

У Набиуллиной просто совершенно другая специфика.

Максим Калашников:

Вoт дальше. Т.е. не надо это представлять на мещанском неком уровне. Я считаю, что такой набор инноваций у нас существует. Можно построить стратегию прорыва, создать междисциплинарный институт, я даже человека конкретного б поставил – Георгия Малинецкого, из Института прикладной математики, стратегия прорыва в шестой уклад.

Игорь Панарин:

Да.

Максим Калашников:

И прорываться. Идти вперед и не бояться ничего.

Игорь Панарин:

Да, я согласен.

Максим Калашников:

И отбросить к черту эти либеральные бредни о том, что государство должно вкладывать деньги только в проверенное, а бизнес должен рисковать. Если бы бизнес, такая бы формула существовала в ХХ веке, никогда не было бы создано ни реактивного двигателя, ни Интернета, ни спутника.

Илья Переседов:

Что все это государственные инициативы, вы хотите сказать?

Максим Калашников:

Да, все вначале было государственным. Бизнес тупой – ему надо сначала создать и показать, тогда он подхватит дальше. Это инь и янь. Не существует либеральной утопии. Здесь в Российской Федерации, за что я ненавижу наших реформаторов и гадов, так сказать, готов с ними сделать самые плохие вещи, они попытались осуществить либеральную утопию. Во всем мире существует, как инь и янь. Есть волевое проектное государственное начало, фактически, социалистический сектор, он создает новое, а потом бизнес это подхватывает и развивает. Это действительно инь и янь. Не существует чистой либеральной экономики в Соединенных Штатах. За то, что сделали с Российской Федерацией либеральные реформаторы, в Соединенных Штатах отправили б на электрический стул, понимаете? Они бы уничтожили Соединенные Штаты.

Анатолий Вассерман:

Ну, зачем так гуманно?

Максим Калашников:

Да. Это гуманно, простите.

Игорь Панарин:

Гуманно.

Максим Калашников:

Это очень гуманно. Поэтому я призываю вернуться к нормальному порядку вещей, который существовал, в том или ином виде, и в Германии, и в Китае существует, и в Соединенных Штатах, особенно классического их золотого века. Стоп! Давайте вернемся к нормальному и отбросим прочь этих либеральных утопистов.

Анатолий Вассерман:

Россия всегда была страной, где утопии очень нравились.

Илья Переседов:

Золотого века Германии, извините?

Максим Калашников:

Я сказал о США.

Игорь Панарин:

Совершенно верно.

Анатолий Вассерман:

Золотой век Германии, для справки, это вторая половина XIX века.

Илья Переседов:

Медведев постоянно говорит о необходимости развития у нас гражданских инициатив. Гражданских инициатив, гражданских институтов, об этом он писал в статье «Россия, вперед!». Вопрос: какие действия, на ваш взгляд, должна предпринимать власть, чтобы, действительно, у нас эти процессы запустились? И каким образом, в какой форме общество должно отвечать на этот запрос власти вот о создании гражданских институтов?

Александр Морозов:

Поскольку Медведевские, ну, вот эти последние, Медведевские посылы все говорят о том, что какой-то процесс начинается – на него возможен общественный отклик. Чей? Вот всех, всех абсолютно, в этом смысле слова. Хотя мне совершенно чудно то, что говорит Максим, и кажется, каким-то бредом, но почему, нет. В конечном счете, и такие слова должны выноситься…

Максим Калашников:

Взаимно, взаимно.

Александр Морозов:

Выноситься, так сказать, на какую-то общественную площадку с тем, чтобы можно было это обсуждать. Будет ли отклик? Я думаю, да. Я вот примерно так же, как Игорь, оптимистично смотрю сейчас на шаги Медведева. Потому что, мне кажется, что есть достаточно большой уже слой, сформировавшийся в России, не только в Москве, но и в регионах, людей, которые не связаны с крупным бизнесом, вот это очень важный момент, с клиентелами большими, но которые хотели бы какого-то участия. И в экономической жизни больше участвовать, и в политической, и в гражданском смысле. И они могут откликнуться на это и, наверное, тогда, что-то начнет меняться. Т.е. возникнет какой-то новый круг и гражданских инициатив, и новый круг каких-то СМИ, что тоже было бы неплохо. Возможно, изменится телевидение, которое станет более, в этом смысле слова, более интересным – большое Федеральное телевидение и т.д. и т.д. Значит, это хороший процесс, дай Бог, чтобы он не остановился.

Илья Переседов:

Не получится ли так, что первыми, и главным образом, на это призыв откликнуться, так скажем, люди эпатажные?

Александр Морозов:

Так везде, т.е. как бы элементы какого-то эпатажа… Ну, т.е. я понимаю, что вот Максим, он все-таки там, допустим, журналист-писатель. Я так допускаю, что он одновременно еще там и физик, и химик, и…

Максим Калашников:

Я неплохой аналитик, между прочим.

Александр Морозов:

Да. И поэтому он может как бы давать рекомендации Академии наук, допустим, химическому отделению РАН, как надо развивать химию. Вполне возможно! Ничего в это драматического нет, потому что это выслушают и, так сказать, на каком-то уровне обсудят. И, соответственно, будут возражения или, возможно, какие-то идеи будут приняты. И не исключаю того момента, что с примером, скажем, Циолковского, который как-то там сидел тихо с какими-то интересными идеями, потом раз, через 30 лет, через 20 – это все получило продолжение. Я думаю, что для меня, я добавлю еще один важный момент, что касается внешней политики, Медведевский текст ожидаемый, важен, собственно говоря, тем, что в нем, по всей видимости, прозвучит окончательный отказ от Мюнхенской речи Путина.

Анатолий Вассерман:

Не дай Бог.

Максим Калашников:

Не дай Бог!

Александр Морозов:

И вектор сменится. Потому что все остальное, оно говорит собственно об этом.

Игорь Панарин:

Нет, я думаю, что… Дело в том, что я здесь не соглашусь. После статьи и, в общем-то, диалога с Максимом наш президент выступил в Организации Объединенных Наций. С моей стороны кажется, что это было достаточно удачное выступление, на котором были определены приоритеты. А приоритеты для нас каковы? Это Организация Объединенных Наций, как ключевой, скажем так, краеугольный камень системы международных отношений и выход на систему многополярного мира, где ООН является центром. Вторая позиция, которая с моей точки зрения, абсолютно правильная – это укрепление роли России в различных организациях, помимо ООН. Прежде всего, это ШОС, это БРИК, это СНГ – вот три структуры. Мы уже внутри СНГ, мы можем выделить ЕврАзЭС, ОДКБ.

Максим Калашников:

Давайте по кругу тогда выскажемся, да.

Анатолий Вассерман:

Что касается Мюнхенской речи, то она, по сути, представляла собой публичное оглашение совершенно очевидного факта, что конкуренцию ни на внутригосударственном, ни на межгосударственном уровне, не в состоянии отменить никакие благодушные речи. Что конкуренция опирается на совершенно объективные основания. И, в частности, что какими бы любезностями мы с американцами не обменивались, мы остаемся конкурентами в стольких сферах, что просто вынуждены время от времени друг другу противостоять. И если американцы не хотят признавать этого публично – это только значит, что они пользуются недобросовестными приемами конкуренции. Поэтому отречься от Мюнхенской речи в принципе невозможно, ибо она представляет собою не выражение чьей-то политической позиции, а выявление объективной экономической реальности.

Максим Калашников:

Нынешние все благодушные либеральные пожелания, что будет демократия, гражданское общество – это пустые слова. Для начала нужны инновации. Нужно развить ту самую диверсиционную экономику, тогда появятся условия для появления…

Анатолий Вассерман:

Совершенно согласен.

Максим Калашников:

Долларовые, миллиардные, т.е., простите. Инновации – вместо вот этих долларовых, сырьевых миллиардеров должны появиться миллиардеры инновационные. В Российской Федерации нет ни одного технологического или промышленного миллиардера, все это сырьевики грубые. Это все - это феодализм.

Александр Морозов:

Так, а эта экономика рыночная будет?

Максим Калашников:

Это первое. Второе, инновационное развитие идет как раз в условиях жестких диктатур развития. Либеральная модель не дает нам быстрого технологического развития, наоборот, Запад в застое технологическом. Да, это признал Обама в речи в апреле перед Академией наук Соединенных Штатов Америки, она висит у меня на блоге. Пожалуйста, ознакомьтесь, прежде чем спорить. И третье, это так сказать, третий момент, вся история русской цивилизации не дает нам оснований считать, что Запад наш друг. Надо четко понять русским, там у нас друзей нет, там всегда нас будут стараться использовать. Здесь я с Анатолием согласен. Время от времени полезно выходить на противостояние, ибо это тоже стимул развития, на самом деле. Вот так что, всем рожденным в СССР, так сказать, посвящаю.

Александр Морозов:

Так, а все-таки это будет рыночная, слово либеральная, непонятно, она будет рыночная вот эта вот инновационная экономика?

Анатолий Вассерман:

Естественно.

Игорь Панарин:

Да.

Максим Калашников:

Простите, в Советском Союзе существовала рыночная экономика. Советский Союз не был не рыночным обществом.

Анатолий Вассерман:

Она будет рыночной, поскольку современная - это как раз не рыночная экономика.

Максим Калашников:

И рыночная экономика – это, честно говоря, тавтология, понимаете, масло масляное. Экономика сама по себе рыночная, понимаете, в чем дело? Дальше, во всех, так называемых, развитых странах не существует либеральной экономики. Скажем так, в США очень сильно регулируемые сектора, побывайте в Соединенных Штатах, поживите там. Поговорите, поговорите с их экспертами, они здесь в открытую смеются нам в лицо и говорят: «У нас не либеральная экономика. У нас Социалистические Штаты Америки». И тот сектор, который не регулировался финансовый, он оказался источником кризиса на самом деле. А в Соединенных Штатах каждый шаг предпринимателя регулируется своими.

Александр Морозов:

Ну, т.е. вы приветствуете социалистическую экономику США современную?

Максим Калашников:

Куда вы денетесь!

Александр Морозов:

Т.е. она вам нравится, как модель, эта экономика США современная?

Максим Калашников:

Нет, я просто говорю о том, что вы никуда не сможете уйти от социалистических принципов. Капитализм умирает – все. Во-первых, рынок и капитализм не синонимы. Капитализм - враг рынка. Любой капиталист мечтает завоевать монопольное положение.

Александр Морозов:

Вы все время приводите США в пример, это довольно занятно.

Максим Калашников:

Просто, если б был Советский Союз – я бы сейчас привел в пример его. Я могу привести в пример Германию разных лет. Я могу привести в пример Францию. Поймите, это очень долгий разговор.

Анатолий Вассерман:

Просто Америка- это клинически чистый случай.

Максим Калашников:

Я вас в тонкий блин раскатаю, если мы будем об этом говорить. Я бывший экономический обозреватель, между прочим. И еще одно замечание…

Александр Морозов:

Я читал.

Максим Калашников:

Не надо сводить все к роли-Калашников физик или химик. Калашников – пробивала, Калашников – таран, тот, кто пробивает тараном инновации. Между прочим, в ядерном проекте заслуги генерала Лесли Гровса и Лаврентия Павловича Берии не меньше, чем у Курчатова и у Оппенгеймера.

Анатолий Вассерман:

С моей точки зрения, главный недостаток нашего гражданского общества, к которому пытается апеллировать президент в том, что в нем до сих пор почти нет людей, способных сформулировать внятные рекомендации действий более эффективных, чем те, которые в состоянии выработать сама бюрократия. Вот когда мы научимся формулироваться наши мысли не в виде благих пожеланий, а в виде конкретных программ вот того уровня, какой предложил Максим, тогда гражданское общество заработает. Я думаю, что на предложение Максима президент обратил внимание не из-за политических взглядов, которыми они сопровождались, а из-за того, что, наконец-то, увидел снизу хоть какой-то внятный рецепт действий.

Игорь Панарин:

Я с оптимизмом смотрю, и призываю всех, чтобы действовать так, как Максим, и действовать так, как Медведев. Мне кажется, вот это дает нам основание для вывода общего, что Россия 2012 года будет принципиально иной, мощной инновационной и великой державой.

Максим Калашников:

Я скажу кратко, "инновационные танки, вперед"! Вот хочу обратиться ко всем русским, еще оставшимся русскими, к тем, так сказать, у кого не атрофировались мозги, и тот, кто настроен технократически – давайте вспомним, что мы принадлежим к одному народу, и белые, и красные, и сейчас важно, действительно, сплотиться и пойти клином! Будущее должно быть нашим. Образ будущего должен быть нашим. Положение серьезно, но не безнадежно. Мы можем вытащить страну из пропасти и сделать ее, как говорит Игорь Панарин, совершенно новой. Так что, танки, вперед!

Илья Переседов:

Да, танки, вперед – это замечательно. Сразу рисуется вот образ человекоподобных роботов, которые будут охранять наши границы. Ну, что ж, истина давно известна, да. Бакалейщик и кардинал – это сила. Похоже, что эта сила…

Анатолий Вассерман:

Галантерейщики.

Максим Калашников:

Галантерейщики!

Илья Переседов:

Да, галантерейщики и кардиналы – это сила. И, похоже, что эта сила, как любое ружье, может выстрелить.

Максим Калашников:

Футуролог и президент – может быть, еще больше.

Илья Переседов:

Футуролог и президент, может быть, еще большая сила, да. Что ж, будем надеяться, посмотрим. Большое спасибо все. До свидания.

оригинал тут

5 января 2010 в 17:47

Как выжить после конца света?

социология, что делать?, что происходит?, кризис, постмодерн, Apocalipsys Now!, В мире

Собственно все уже знают. Рецептов уже миллион наберётся. Мы готовы! Когда уже? Ждем.

стенограмма -

Как выжить после конца света?

Ивар Максутов, руководитель Московского религиоведческого общества:

За последнее время для людей, которые регулярно посещали кинотеатры, очевидно, и особенно, если они посещали фантастические фильмы, очевидно, будет, что одна тема доминирует в продуктах массовой культуры, в частности, в фильмах. Это апокалипсические настроения, настроения эсхатологические, направленные на конец света, на прекращение либо этой цивилизации нынешней существующей, либо прекращение существования человечества, либо существования планеты Земля.

Вообще апокалипсические настроения, настроения эсхатологизма, настроения конца света, конца цивилизации, были характерны для человеческой цивилизации всегда. Это происходило в определенные переломные этапы в развитии человеческой цивилизации, когда критической массой новых знаний, теорий, технологий, какие-то совершенно необычные, переворачивающие сознания человека явления, входили в наш мир. Это определенное напряжение, ожидание чего-то нового, ожидание решения проблем, которые человек не может решить самостоятельно. Поэтому он напряженно ждет, что они прекратят существования вообще человеческой цивилизации. И обычно, в общем, какая-то панацея находится неожиданно. Как, скажем, в недавней истории XX века, там это была сексуальная революция. В истории средневековой цивилизации – это была эпоха географических открытий, которые эту средневековую цивилизацию, по большому счету, и прекратило, и начала новое время.

Но сегодняшний пример мне кажется наиболее интересен тем, что среди человечества, по логике создателей, чаще всего наступает либо полное ее прекращение, полное прекращение человеческой цивилизации, или ее максимальная такая атрофия, когда она превращается либо в источник существования какой-то иной цивилизации, ну либо, когда ее захватят какие-то инопланетные существа или машины в случае того же «Терминатора» и «Матрицы», либо человечество уничтожается, оставляя только горстку избранных, то есть каких-то из существ, которым удается вырваться из капкана страшной эпидемии, как, скажем, в фильме «Добро пожаловать в Зомби-Ленд», или уникальном персонажем, как в фильме «Я - легенда». Понимаете, существа вынуждены жить в мире, который им уже не принадлежит. И это эсхатологическое напряжение не оставляет шанса для спасения, и это весьма показательно. Если в предшествующей эпохе мы обнаруживаем чаще всего религиозные организации, новые религиозные движения, всевозможные секты, которые противопоставляют себя окружающему миру и говорят, что есть небольшое пространство, где можно спастись, где можно сохранить себя и сохранить свой облик перед лицом надвигающейся угрозы и надвигающейся катастрофы. Вот при вариантах сохранения подобных небольших очагов сопротивления, сохранения человечества, в современной массовой культуре таких продуктов можно встретить с большим трудом, и более того, если какие-то даже продукты появляются, то чаще всего они не ведут жалкое существование и шансов особенных у них на спасение не видно, такая беспросветная тьма. Хотя попытки выставить некие перспективы возможного существования этих людей делаются.

Если брать массовую культуру к реальному миру, то мы, действительно, можем обнаружить сегодня множество религиозных организаций, не фантастических, не существующих только в воображении авторов, которые предлагают подобного рода спасения – либо в ожидании прилета инопланетной цивилизации, которая нас всех спасет, либо в выжидании скорого конца света, когда явится мессия и сохранит ту горстку избранных, которые продержались и сохранили определенные нормы правильного отношения к миру. Недавний случай затворников, которые окопавшись в пещере, ждали конца света, все это примеры, которые не стоит списывать на простое сумасшествие или адекватность этих людей, а скорее на ту атмосферу, которая царит сегодня в обществе, которая борется с невозможностью продолжения модерна и с невозможностью постмодерна и тех лекарств, которые постмодерн предложил для излечения определенных консервативных интенций модерна и его секулярных настроений. Вот те рецепты, те лекарства, которые вложил постмодерн оказались тоже не вполне действенными и, на мой взгляд, это та причина, по которой мы сегодня кризис наблюдаем.

Мы наблюдаем его в массовой культуре и в культуре религиозной. Очевидно, что эта проблема существует не только в поле людей, озабоченных проблемами религии, но также она актуальна для тех людей, которые от этой темы максимально далеки, в этом наша секулярная парадигма, в которой мы пребываем, по крайней мере, как нам кажется, пребываем до сих пор, даже в этой парадигме для нас есть эта проблема, и существует проблема конца света.

В конечном итоге, эсхатология конца света – это всегда проблема новой антропологии, нового учения о человеке, когда возникает проблема конца света, возникает перед человеком вопрос- «А кем я буду после конца света, и что во мне сегодняшнем необходимо изменить, чтобы быть достойным будущего времени?». И в этом смысле, мне кажется, показательны попытки реалити-шоу, построенных на фактическом переосмыслении базовых принципов и идеалов современного человека. Что способен сделать хороший менеджер, успешный человек в представлении современного, точнее постсовременного мира, что он в состоянии сделать в постапокалипсическую эпоху, что он может сделать, оказавшись на необитаемом острове. И вот популярнейший сериал «Lost», который у нас переведен как «Остаться в живых» и реалити-шоу «На необитаемом острове» на центральных российских каналах – это прекрасное подтверждение вот такой модели, точнее попытки выстроить и оценить, что сегодня, из того, что мы привыкли считать ценным, на самом деле, представляет ценность для человека, который, в конечном итоге, остается homo sapiens, но определенной ветке развития животного мира.

Сегодня мы можем только попытаться определить определенные тенденции. И в этих тенденциях, мне кажется, видится противостояние, которое сегодня особенно активно нагнетается в массовой культуре. Это, с одной стороны, идеал или потенциальный идеал постсовременного постмодерна, то есть идеал множественной личности, которая может одновременно пребывать в самых разных формах и находиться в совершенно разных статусах, которые будут обладать совершенно разными качествами, это с одной стороны. То, что мы видим в шоу-бизнесе, и возможности сосуществования, скажем, в одном и том же человеке Эминема и Слима Шейзи, и таких примеров масса. Это и Супергерой, и Супермен, и Бетмен, которые отражают представление массового сознания. Но это продукт скорее постсовременного мира, мира постмодерна, который предлагается в качестве возможной альтернативы.

Вот если мы рассуждаем в теории вот этого апокалипсического, точнее, постапокалипсического мира, то здесь ставится вопрос и проблема о том, что человеку необходим тот буфер, который он создал между собой и природой. Культуру, которую он создал, которую он растил и настолько сильно, что природа оказалась максимально от него дистанцирована, для того чтобы его преодолеть, необходимо снять любые возможные разделения внутри этого человека.

Если мы попытаемся проанализировать внимательно, что происходит в знаменитом сериале «Остаться в живых», то в конечном итоге, задача каждого персонажа свести себя и свое существование к определенной функции. Никакие внутренние разделения, которые переживают некоторые эти персонажи, вспоминая свою прошлую жизнь, которые могут быть оформлены в виде, скажем, переживания о наркотиках или совершенном преступлении, или против близких людей и родных, никакие подобные метания и переживания невозможны и недопустимы. Если человек лидер, то он должен быть насыщен лидерским качеством, иначе выживание подобного социума, подобного круга избранных невозможно.

Весьма интересно, что памятники, которыми мы привыкли жить, которыми нас кормят с экранов телевизоров, причем, это характерно не только для российской истории, в принципе, население земного шара привыкло жить страхами, привыкло их поглощать как завтрак, обед и ужин. И готово этими страхами питаться. И неважно, будет это свиной грипп, надвигающийся астероид, будет ли это наводнение, таяние ледников. Человечество привыкло ожидать конца света, конца человечества или какого-то вселенского катаклизма, который изменит полностью существование цивилизации. Это проблема, которая, в конечном итоге, сводится к невозможности решить вполне простые философские вопросы, по крайней мере, выстроить некую перспективу смысла жизни.

Отсутствие общего основания для той цивилизации, которая привыкла мыслить себя, как нечто единое, отсутствие этих общих оснований, в конечном итоге, приводит к этим апокалипсическим настроениям, апокалипсическим ожиданиям. Вылиться это может в самые разные формы. Вылиться это может как в появление нового религиозного движения, которое даст ответ интересный и важный для всей цивилизации, а в первую очередь, даст новую антропологию. Вот если такое религиозное движение появится, то возможно нас ожидает новое вообще переписывание всей истории и переписывание всей истории нынешней цивилизации. Начало нового средневековья в смысле начала новой некой эры.

Либо ответ уже существующей цивилизации. Но какой-то ответ должен быть дан. История человечества всегда знала подобные ответы, в общем-то, подобным ответом может быть и прорыв в Космос, если сегодня начнется эра новых великих географических открытий, которые будут направлены в Космос, то это решит большое количество проблем. Другое – то, что пока не видно оснований для подобных открытий.

оригинал тут

30 декабря 2009 в 21:56

К чему ведет незнание истории?

геополитика, взгляд оттуда, кризис, что происходит?, В мире

Думаете это наши деды победили нацистов! Как бы не так. Вы почти в меньшестве.

Как‑то так получается.

Какова роль истории сегодня? Почему весь 2009 год прошёл под знаком борьбы с фальсификацией истории России. Об этом идёт дискуссия на конференции в МГИМО.

8 комментариев

30 декабря 2009 в 21:45

Припечатал: Блоги - инкубатор недоумков

что происходит?, В мире

Оборотни в блогах!!!

1 комментарий

←назад 1…67 686970 71…73 вперёд→

большая тёрка

Обсуждают в коллекции

Тёрка в тагах

Сейчас обсуждают

Друзья

Враги

Личная лента

katehon

Карфаген должен быть разрушен!

Перегибы на местах? - В Грузии снесен еще один памятник воинам, погибшим в Великую Отечественную

Обама, видимо, сломается и пойдет на попятную

Если бы героями "Аватара" были тараканы, а не милые кошечки?

TWITTER - возвращение к реальности

Что будет с родиной - Прогноз журнала Русский Репортёр на 2010 год

1. Астрологический прогноз: нас ждет кардинальная кульминация

2. Книга перемен: нас ждут свершения

3. Гадание по книге: нас ждет борьба с кризисом

Хазин М.Л. Экономический прогноз на 2010 год. (02.01.2010 Час Кучера)

Прогноз для России на 2010 год

Пришельца встретить легче, чем спутницу жизни

Феномен безумия в работах Карла Густава Юнга и Мишеля Фуко

М. Хазин. Краткий прогноз для России на 2010 год

Уникальный момент начала кризиса Россия упустила

М.Хазин Прогноз на 2010 год

МОДЕРН и модернизация

Что со старушкой Европой происходит?

Изготовлен первый ОТЗЫВЧИВЫЙ секс-робот

Модернизация не пройдет! Не нужна

Макака - самый эффективный менеджер ушедшего года

Интернет-пространство заполняет пустоту. "Пустыня растёт"

Век империй только начинается!

Гламурные медиа-боги

Итоги 2009

Инновационные танки, вперёд!

Как выжить после конца света?

К чему ведет незнание истории?

Припечатал: Блоги - инкубатор недоумков