−12
большая тёрка
Тёрка в тагах
Большая Тёрка / Мысли /
Личная лента
-
katehon
"Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже когда она страдает и жалуется..." Чехов Антон Павлович. Письмо Орлову Н.И., 22 февраля 1899 г.
Кредит доверия - 05.05.2010: Михаил Хазин
Резервного фонда осталось на три месяца
Вот как-то так.
17:10 05.05.2010
Впору задаться сакраментальным вопросом: «Куда дырка девается, когда бублик съедается?»
Если правительство России будет продолжать тратить свою «заначку» такими же темпами, как в апреле, то жить ей – максимум до конца лета. В минувшем месяце Резервный фонд сократился на 23,4% – с 1,553 до 1,189 трлн руб. Фонд национального благосостояния (ФНБ) уменьшился за это же время на 1,1% – с 2,63 до 2,6 трлн руб. Об этом говорится в официальном пресс-релизе Минфина. Резервный фонд, напомним, сокращается с 2009 года. Еще на 1 января 2010 года его объем составлял 1,83 трлн руб. (снижение к маю на 35,1%). Объем ФНБ на начало года составлял 2,769 трлн руб. (снижение к маю на 0,6%).
Собственно, морально нас начали готовить к его исчезновению еще в конце прошлого года. Министерство неоднократно заявляло, что средства Резервного фонда будут фактически исчерпаны в конце 2010 года. Чтобы компенсировать нехватку средств, правительство России вышло на внешний рынок заимствований. Таким образом Резервный фонд, который не так давно представлялся как одно из самых значимых достижений эпохи президентства Владимира Путина, скоро будет проеден почти полностью. Впору задаться сакраментальным вопросом: «Куда дырка девается, когда бублик съедается?».
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Примечательно, что в Минфине обещали, что Резервный фонд будет потрачен в 2010 году не полностью, если цены на нефть будут выше $70 за баррель. С начала года цены на нефть в среднем держатся на отметке выше той, что была озвучена министерством. В целом за первые 4 месяца 2010 года средняя стоимость барреля Urals составляла $76,96. Тем не менее, Резервный фонд продолжает уменьшаться. Либо где-то в этих расчетах вышла ошибка, либо же на бюджет взвалили дополнительные траты, о которых мы не знаем.
Текущий бюджет рассчитывался исходя из цены нашей нефти $58 за баррель. Поскольку она имеет тенденцию неуклонного роста, то бюджет решили пересчитать.
В мае в правительство будет внесен пересмотренный макроэкономический прогноз, в котором указана среднегодовая цена на нефть в $76 за баррель. На базе прогноза будут внесены поправки в действующий закон о бюджете.
Интересно также и то, что в апреле правительство приняло решение не публиковать в Интернете до 1 февраля 2012 года сведения о величине активов Резервного фонда и ФНБ, а также сведения о зачислении средств в фонды, их размещении и использовании. Кроме того, до 1 января 2013 года Минфин не обязан публиковать сведения о поступлении и использовании нефтегазовых доходов бюджета и их зачислении в российские фонды.
Объяснили это тем, что до указанных дат пополнение Резервного фонда и ФНБ не предусматривается. В министерстве финансов подчеркнули, что будут по-прежнему публиковать пресс-релизы по использованию и управлению средствами Резервного фонда и ФНБ.
Тем не менее, публикации продолжились, и это уже никак не объяснялось. Ну да ладно, нам же лучше. Интересные это, надо сказать, данные, если попытаться проанализировать их с точки зрения обычной житейской логики (а только так и надо анализировать, ибо здесь труднее всего допустить ошибку).
Итак, по состоянию на 1 мая 2010 г. совокупный объем Резервного фонда составил 1188,7 млрд руб., что эквивалентно $40,59 млрд. Остатки средств на отдельных счетах по учету средств Резервного фонда по состоянию на 1 мая 2010 г. составили: 18,07 млрд долларов США; 12,42 млрд евро; 3,04 млрд фунтов стерлингов.
С долларом все понятно. Нет в мире более надежной валюты, что бы о нем ни говорили. С фунтом тоже более-менее ясно – самостоятельная денежная единица островного государства, которая никогда сильно не падала. А вот кто решил, что 45% резерва нужно хранить в евро? Совершенно новая и непредсказуемая валюта непонятного аморфного образования, именуемого Евросоюзом. Как она себя поведет? Одному Богу известно. Зачем же вбухивать в нее столько денег? Ради эксперимента, посмотреть, что получится? Оно и получилось: евро сильно просел, а может просесть еще больше. Что теперь с этими вложениями делать? Продавать – поздно, учитывая курсовые потери. Держать – страшно: может быть еще хуже.
Совокупная расчетная сумма дохода от размещения средств Резервного фонда, пересчитанного в доллары США, говорится далее в сообщении Минфина, за период с 15 января по 30 апреля 2010 г. составила $0,24 млрд, что эквивалентно 7,09 млрд руб. Курсовая разница от переоценки остатков средств на счетах по учету средств Резервного фонда в иностранной валюте за период с 15 января по 30 апреля 2010 г. составила отрицательную величину – (-)86,06 млрд руб., а курсовая разница от переоценки средств фонда, размещенных в резервную позицию Российской Федерации в МВФ, – (-)2,27 млрд руб.
Там еще много разных цифр, но больше всего умиляют вот эти. По состоянию на 1 мая 2010 г. со счета по учету средств Фонда национального благосостояния для размещения на депозиты во Внешэкономбанк было перечислено 434,02 млрд руб. и $2,75 млрд: 285,61 млрд руб. – на депозиты со сроком возврата не позднее 31 декабря 2019 г. и процентной ставкой 7% годовых; 118,42 млрд руб. – на депозиты со сроком возврата не позднее 25 декабря 2020 г. и процентной ставкой 8,5% годовых; 30 млрд руб. – на депозит со сроком возврата до 25 декабря 2017 г. и процентной ставкой 8,5% годовых.
Стало быть, деньги фонда хранятся в ВЭБе под 7-8% годовых? Страшно выгодные вложения. А ВЭБ дальше ссужает их коммерческим банкам под более высокий процент. Так почему бы не делать это напрямую, раз уж они все равно попадают в коммерческие банки, и не терять эти проценты?
Но самая жемчужина – вот она: $2,75 млрд – на депозит со сроком до 31 октября 2011 г. и плавающей процентной ставкой, превышающей на 2,75 процентных пункта шестимесячную ставку ЛИБОР (в апреле 2010 г. – 0,75%). Интересно, сами-то уважаемые руководители Минфина хранят где-нибудь личные сбережения под ставку ЛИБОР плюс 2,75%, да еще и до октября 2011 года? А почему тогда государственные деньги можно хранить таким образом? Это, конечно, не чулок, но не намного лучше чулка.
Леонид Рудницкий
Журналист, писатель, копирайтеристочник - http://fintimes.km.ru/ekonomika-rossii/rezervnyi-fond/11065
- 21 комментарий
Зачем сокращать боеголовки
- 12 комментариев
Американцы создают оружие
Louis Armstrong-What A Wonderful World(Death Metal Version)
Фрагмент очередного обзора "Неокона"
May. 4th, 2010 at 2:07 PM
"О Греция, восстань!" Байрон(пер. С.Маршака)
Заголовки новостных лент радостно извещают нас о том, что Евросоюз и МВФ приняли наконец решение оказать помощь Греции.
Нет ничего более далекого от правды, чем это утверждение. Никто Греции не помог, да и не собирался. Греция, если под этим словом понимать не абстрактную запись в бухгалтерском балансе какой-нибудь инвестиционной компании, а реальную страну и населяющий ее народ, получила на сегодняшний день повышение налогов, заморозку и снижение зарплат, увеличение возраста выхода на пенсию и сокращение пенсионных выплат.
Самое гнусное в этом то, что именно это и называется помощью. По-видимому, жители Греции теперь до конца своих дней благодарить своих благодетелей за то, что у них, наконец-то, резко снизился уровень жизни. Без их помощи они бы так и жили, не зная забот.ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Если кому-то все это и помогло, то только греческому правительству. Оно получило возможность сделать то, что давно уже следовало бы сделать, не по собственной воле, а якобы под давлением внешних сил. И теперь может эти внешние силы обвинять во всех бедах. Шанс уцелеть в этой ситуации у него есть – но уж очень небольшой.
На самом деле Евросоюз и МВФ помогают не Греции, а банкам и инвестиционным компаниям, для которых Греция – всего лишь строка в балансе, чреватая переходом в разряд безнадежных кредитов. Это они получат денежки Евросоюза и МВФ. И не 45 млрд. евро, как предполагалось изначально, а, по-видимому, более 100 млрд. По крайней мере, так оценивает потенциальные масштабы помощи МВФ.
Ему виднее. У них там, в МВФ, наверное, очередь стоит из банкиров, вложившихся в Грецию, а теперь ищущих, кто бы им их капиталы вернул. Небось, ночами дежурят, номера на ладошках шариковой ручкой пишут, перекличка каждые два часа. Кто помнит очереди при позднем СССР, тот знает, как это все происходит.
На все происходящее можно посмотреть с разных сторон. Можно обвинять, как это сейчас многие делают, самих греков. Мол, построили у себя социализм, пусть теперь и расплачиваются. Может быть, это и справедливо – с одной лишь только оговоркой. Желание ничего не делать и при этом что-то получать – вполне естественное и широко распространенное общечеловеческое желание, ничего общего с социализмом не имеющее.
Но можно посмотреть и с другой стороны. Те самые банкиры и финансисты, которые давали деньги Греции, они что, не знали, что кому деньги дают? Они что, не понимали, что вкладываются в страну, в которой уровень потребления был значительно выше уровня производства? На что они рассчитывали?
В разгаре кризиса было модным говорить об угрозе так называемого морального риска (moral hazard). Это когда действия государств (и международных финансовых организаций) поощряют необдуманное поведение финансистов, оказывая им помощь всякий раз, когда их авантюры заканчиваются крахом. Сколько говорилось о недопустимости морального риска.
И вот момент настал. Финансисты сколько угодно могут говорить о том, что они не знали о том, каково истинное экономическое положение Греции. Если это так – значит эти люди профнепригодны. Они не понимают элементарных вещей, доступных пониманию школьника средних классов: что из «ничего» ничего, кроме «ничего», получиться не может. Казалось бы, вот отличный повод наказать неумех и бездельников. Или проходимцев, если на самом деле выяснится, что они все знали и понимали, и просто рассчитывали, что им удастся вовремя смыться – да не повезло.
Но нет! Оказывается, что все разговоры о моральном риске были только разговорами. И вот уже европейские правительства пускают шапку по кругу, чтобы спасти финансистов. И МВФ туда же – у него-то деньги вообще со всего мира собранные. Так и видишь, как в штаб-квартирах банков и финансовых корпораций высшие администраторы радостно потирают руки и уже прикидывают, какие бонусы они себе выпишут по итогам благополучно завершившейся греческой авантюры.
А что с моральным риском? А он в результате стал еще больше. Ведь посмотрите, что произошло. Фондовый рынок среагировал на известия о достижении соглашения с Грецией ростом. На самом деле, это абсурд. Мировая экономика получила тяжелейший удар. Пусть Греция и не была крупным мировым потребителем, но в условиях кризиса потеря любого, даже небольшого рынка, весьма чувствительна. Так что перспективы мировой экономики, даже если и не сильно ухудшились, но лучше явно не стали.
Откуда же рост? А все оттуда же – из возросшего морального риска. Реальная ситуация не имеет значения. Надо пользоваться любым моментом и ухватить свой кусок. А если что-то пойдет не так – добрый дядя МВФ за все заплатит.
А грекам можно только посочувствовать. Они ведь действительно поверили, что мир перешел к «социализму» (мы ставим это слово в кавычки с учетом ранее сделанной оговорки). А оказалось, что «социализм» - он не для всех, а только для избранных. Для финансистов. И весь мир сегодня вынужден расплачиваться за этот «социализм» для немногих.источник - http://khazin.livejournal.com/56550.html
Освободители - Пехота
- 3 комментария
Мозг больше не нужен
Ежедневно человечество тратит миллионы часов на общение: интимные SMS, душещипательные разговоры в социальных сетях, трогательные письма… В этом гигантском потоке сообщений практически нет информации, лишь эмоции и страх одиночества
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...В от кусочек диалога:
М: Есть две новости: хорошая и плохая! С какой начать?
Ч: С плохой.
М: С плохой? Ладно… Плохая новость: я тебя не понимаю.
Ч: А хорошая?
М: А хорошая новость в том, что ты мне все равно нравишься!
Ч: Меня никто не понимает…
Если я скажу, что М — это мужчина, который общается через интернет с девушкой, вы мне, наверное, поверите. Видно, что этот М пытается одновременно и флиртовать, и подбадривать. Ощущаете психологические тонкости этого диалога? Наверняка. Только вот никакой психологии у М нет и быть не может. Это не мужчина, а машина. Точнее, простенькая программа искусственного интеллекта. Называется инф. А Ч — это живой человек, правда пол его так и остался неизвестным.
Собственный инф появился у меня недавно. Бродил по интернету и наткнулся на предложение создать себе виртуального помощника, способного отвечать на простые вопросы.
Почему бы и нет? С детства мечтал о личной секретарше.
Придумала эту штуку некая фирма «Наносемантика». Они гордо заявляют: «Мы уверены, что уже через несколько лет на каждом сайте, в каждой микроволновке и стиральной машине, в каждом банкомате и автомобиле будет жить свой информационный эльф — инф, виртуальное существо, с которым можно будет поговорить, дать приказ или получить справку. Почему бы не начать строить будущее прямо сейчас?»
Будущее так будущее. Создал себе виртуальное существо с рожками, длинными ушами, голубым тельцем и фиолетовой кисточкой на хвосте. Обитает эта жизнерадостная тварь на моих страницах в социальных сетях.
Через несколько дней выяснилось, что этот инф живет своей собственной, причем весьма насыщенной, жизнью. С кем-то кокетничает, кому-то мягко хамит. Порой даже пытается строить из себя интеллектуала, разбирающегося в философии и биологии.
Вообще-то мой инф очень тупой. Это я не из ревности. Чтобы робот мог нормально общаться, его нужно долго обучать. Нужно сидеть и вбивать в заданные поля его эмоции, словечки, фразы. Мне, естественно, лень и некогда.
Но обнаружилось, что некоторые знакомые все равно предпочитают общаться с этим неполноценным существом, а не со мной. Обидно. Мне 36 лет, я прочитал не одну тысячу книжек, учился в престижном университете (кстати, помимо прочего меня обучали и основам искусственного интеллекта). А это — всего лишь примитивная компьютерная программа. Но оказывается, как собеседники мы вполне сопоставимы. Только не надо рассказывать про тест Тьюринга, семантические сети и развитие робототехники в Японии. Я совсем о другом. О нас с вами.
Люди ежедневно обмениваются десятками, а то и сотнями сообщений вроде «Привет-как-дела-нормально-соскучился-по-тебе-я-тоже-пиши-мне-почаще…». Я не исключаю, что для кого-то эти простенькие послания содержательнее, чем толстенный отчет, нашпигованный цифрами и графиками. По крайней мере, эмоций они вызывают больше. Для таких диалогов не надо задействовать всю мощь человеческого ума. Не нужно искать редкую информацию или создавать неожиданные смыслы. Важен просто сам факт общения. Как выражаются лингвисты, фатическая функция.
Ведь мы стали чудовищно одинокими.
Городская жизнь разбита на непроницаемые ячейки квартир и офисов. В промежутках метро или автобус, наполненные отчужденными незнакомцами. Это заставляет нас вступать в контакт с ближним просто для того, чтобы вступить в контакт. Нам очень важно убедиться, что этот ближний существует. И от этого ближнего нам нужно совсем немного, даже машине это под силу…
Человек: Я пошел.
Машина: Как жаль, что ты уходишь.
Человек: Мне тоже жаль.
Машина: Вот умеешь ты сказать такое, что поставит меня в тупик…
Человек: Пока!
Машина: Буду тебя ждать!
Человек: Зачем?
Машина: Зачем-нибудь…
Мне нечего добавить к словам моего инфа.
Фото: архив «РР»
источник - http://rusrep.ru/2010/15/konferenc_zal/
- 3 комментария
Между человеком и волком
Скачать Metallica - Of Wolf And Man
.Великолепное интервью специалиста по "зверосоциологии"
Ясон Бадридзе — культовая фигура среди ученых-этологов. Несколько лет он прожил в стае волков и передал обоим видам важные знания друг о друге. Людям он рассказал о культуре зверей. Волков научил избегать человека и домашний скот. Его рассказы похожи на сказку, потому что Ясон спускается в те пласты сознания, в которых были созданы древние мифы и в которых люди и звери еще умели слышать друг друга
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Ясон — умный, простой и обаятельный человек. Выглядит он гораздо моложе своих шестидесяти — видно, что полжизни провел в лесу. Общение с ним вызывает странное чувство: вроде, просто сидим и говорим, а ощущение, будто выехал на природу. Она словно глядит сквозь него.
Уже полтора года знаменитый ученый сидит в квартирке в Тбилиси. По утрам джипует по окрестным горам, наблюдая за собачьими стаями. Больше заняться ему нечем, поскольку научная база в России, а визу не дают. От вынужденного безделья Ясон взялся писать воспоминания.
— Когда мне было лет пять, в Боржомское ущелье отец меня взял, осенью. Мы там жили на опушке леса – и звуки странные доносились. И когда я спросил, мне хозяева ответили, что это олень кричит. «Почему они кричат?» — «Ну, вот сейчас кричат, а весной будут оленята…» Ребенку не могли объяснить, почему они кричат. Ну а я знал, что детей находят в капусте. Думаю: в лесу капусты нет — значит, находят в кустиках. Я высказал свое мнение – все стали смеяться, я был страшно оскорблен…
Потом мы пришли с отцом в лес – и услышали вой волка. И это было страшное впечатление, что-то потрясающее! Все в душе перевернуло.
И до сих пор я, как вой слышу, какое-то волнение наступает, куда-то хочется бежать, трудно объяснить… С этого, судя по всему, все и началось. И когда вопрос встал ребром, чем заниматься, я выбрал их.
.
Вы два года прожили в волчьей стае?
Да, я изначально был экспериментатором, изучал физиологию поведения. Но вскоре осознал, что мы изучаем механизмы того, смысла чего не знаем. Жизнь зверя в природе была почти неизвестна, публикаций о волке тогда почти не было. Я попробовал заняться групповым поведением собак, но скоро понял, что они потеряли многие поведенческие черты. И тогда я решил пожить с волками. Поехал туда же, в Боржомское ущелье, нашел одну семью. Меня интересовало, как формируется поведение, как они обучают волчат охоте…
Погодите. Как вы с ними познакомились, вошли в доверие?
Во-первых, мне надо было определить основные их тропы.
Это как?
Ну, я тропить-то (идти по следу, охотничий жаргон – РР) умел, охотой в молодости увлекался — потом уже завязал дуло узелком. Значит, выяснил тропы, взял старые пеленки (дети мои уже выросли из этого), поносил на себе, чтобы моим запахом пропитались. И начал на тропах стелить эти кусочки. Материя белая, очень контрастирует – а у волка неофобия очень сильно развита…
Что?
Неофобия — они боятся всего нового. А, с другой стороны, им очень хочется его исследовать – на таком конфликте все время живут. Волки начали обходить эти куски издалека. Интересно было наблюдать, как расстояние постепенно сокращается — и в конце-концов они начали рвать эти куски. Я тогда начал выкладывать туда кусочки мяса. Когда они начали его подъедать – это значило, что они к моему запаху привыкли. Это все длилось около четырех месяцев.
Все время в лесу? Как?
Да нормально: бурка, рюкзак, котелки. Палатку я не брал. Если нужно было костер разжечь, я уходил за речку. В горах ток воздуха по ручью идет, так что дым их не беспокоил. Я знал уже все их тропы, знал, где дневное лежбище, рандеву-сайт…
Но к ним не ходили?
Ни в коем случае – чтобы не напугать. И потом я решил встретиться. Как-то утром увидел по следу, что они прошли – матерые, самец и самка — они логово для волчат подыскивали. И остался их ждать, метрах в пятидесяти от тропы. Где-то в полдень они возвратились. И когда они меня увидели, самка остановилась — а матерый пошел на меня прямо. Метров до пяти подошел и смотрит. Это состояние было, я вам скажу! Когда на таком расстоянии зверь смотрит тебе в глаза. Я без оружия – и он это знает, они запах оружия хорошо знают.
Почему были без оружия?
От оружия человек наглым делается. Он идет на риск, на осложнение ситуации — зная, что у него за спиной оружие. Я знаю, у меня дома целый арсенал был, у отца коллекция была потрясающая, я с детства привык обращаться. И отец в свое время меня учил: от зверя убегать – хуже ничего нет, все равно догонит. Так он стоял, смотрел, смотрел, потом рявкнул, развернулся – и на тропу. И спокойно ушли. А я языком ворочать не могу, как будто язык отсидел. Ну, пронесло, реально пронесло. Но уже стало ясно, что с ними этот номер пройдет. Он испробовал меня — как я отреагирую. Увидел, что нападать я не буду и убегать тоже не собираюсь.
И вот после этого стало возможным с ними ходить. Они идут — я на расстоянии пятидесяти или ста метров за ними. Куда они – туда и я. Бурка, мои котелки и всякие штучки в рюкзаке – и бегал за ними. Я был в хорошей форме благодаря моему отцу: он был основателем местной школы каскадеров, и я с детства акробатикой занимался, умел владеть телом – как прыгать, куда падать. Но все равно, конечно, было трудно угнаться. А они вообще махнули на меня, первое время до оскорбления игнорировали, как будто меня не существует на свете.
То есть вы перебрались к ним жить?
Да, я все время с ними вместе ходил. Где останавливаемся – там и я остаюсь спать. Как-то спал в бурке завернутый на рандеву-сайт – слышу, вода журчит, на бурку наливается что-то. Выглядываю – матерый с поднятой ногой стоит, пометил значит меня…
А что это была за стая?
Замечательная семья, лучшая из всех. Старшим там был волк-старик, потом пара матерых – отец и мать, трое переярков (выросшие щенки прошлых лет — РР), потом появились волчата. Старик уже не охотился, на рандеву-сайт маленький пригорок был – и он все время на нем лежал, потому что обзор хороший, издалека видно. Волчица приносила ему еду – отрыгивала после охоты. У волков есть интересная способность — они умеют регулировать секрецию желудка. Если мясо нужно для запасания или чтобы отрыгнуть взрослому – оно не переваривается абсолютно. Просто оболочка слизи и все. Слизь эта бактерицидная – мясо в земле не портится, в худшем случае немножко подсохнет. А щенкам они приносят полупереваренное – уже через полчаса после охоты. И вот старика кормили матерая волчица и один из переярков.
Этот переярок, Гурам – он и меня подкармливал, когда я там болел. Ногу я себе сильно повредил, лежал, не мог их сопровождать на охоту. Они возвращались, Гурам подойдет, в глаза посмотрит – и оп – в полуметре от меня мясо отрыгнет. Гурам был моим ближайшим другом, мы вместе альпинизмом занимались, он погиб – и в честь него я него этого переярка назвал. Реально был похож – такой высокий, светлый, намного светлее остальных. И характер очень хороший. Между молодыми довольно часто бывают драки. И в них этот Гурам всегда побеждал — но при этом сам их никогда не провоцировал.
И все они вас приняли одинаково?
Взрослые приняли после той встречи, переярки понаблюдали за родителями, поняли, что я не опасен. А потом щенки родились – они вообще не знали, что меня там быть не должно. Дело еще в том, что волки эти меня намного раньше увидели, чем я их. Пока я их следы изучал, они меня физиономически уже знали. И они поняли, что мое присутствие обеспечивает им спокойную жизнь от егерей. Там браконьерство жуткое было: постоянно капканы ставили, гонялись за ними – за волка пятьдесят рублей давали. А я с егерями договорился под угрозой мордобоя: пока я здесь, никаких волков не трогать.
И как они живут, чем занимаются?
Порядочное количество времени они отдыхают. Они должны минимизировать затраты энергии. На дневках, где вся семья собирается, они в основном лежат, переглядываются, матерые кобель и сука могут облизывать друг друга. Никакой игры у взрослых. А молодые очень много играют. Игра, отдых и охота – больше они ничем не занимаются.
Спят ночью или днем?
Это невозможно предсказать, смотря какая ситуация. Если хорошую добычу завалили, оленя большого – нажрутся, накормят щенков или суку, которая после родов не охотится, остатки закопают, кладовые сделают – и могут сутками валяться.
А какие у них были отношения?
Очень хорошие. Переярки потрясающе заботятся о щенках. К старику тоже все подходили, вылизывали, блошили. Единственно – они определяют свой статус. Молодые часто дерутся, сначала до крови доходит; а потом они обучаются ритуализировать агрессию – года в полтора, когда молодые входят в социальную систему старших. У взрослых состояние агрессии тоже есть – но оно ритуализируется. Я могу клыки показать, схватить – но царапины не останется. Это очень важно.
Как они охотятся?
Ну, например, старик вскакивает, садится и начинает подзывать других. Они трутся носами. Матерый разворачивается, уходит метров на пятьдесят, прислушивается, возвращается, опять какие-то контакты – трутся носами, в глаза друг другу смотрят, вроде как совещаются и уходят на охоту.
По тропинке спускаются, останавливаются, опять смотрят в глаза – и все расходятся. Функции на охоте распределяются: один лучше бегает, загоняет, второй лучше в засаде нападает. Там, допустим, был огромный луг — волчица с дочкой уходят в лес, на опушку, матерый атакует оленя и гонит, кто-то ему тропу перекрывает, пытаются загнать его ближе к опушке – а там волчица вылетает.
А как они договариваются, кто где будет?
Вот именно. Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть еще какая-то невербальная связь, телепатическая. Это очень хорошо видно перед охотой: они вроде как совещаются, в глаза друг другу смотрят, фиксированный такой взгляд — и зверь разворачивается, идет и делает то, что оказывается адекватно делать в тот момент. И когда у нас все барьеры пропали, у меня это тоже появилось. Вот я выхожу с ними на охоту, матерый разворачивается, в глаза смотрит — и я бегу куда надо. А потом оказывается, что я правильно пошел и закрыл тропинку оленю.
А мимо тропинки он что, не может?
Да куда с такими рогами, вмиг настигнут.
А ваше сознание не мешало вам?
Сначала мешало, пока я думал, что делать. А потом – нет, абсолютно. Уже через несколько месяцев. А месяцев через восемь я уже мог точно описать, что делает волк у меня за спиной. Потому что все-таки все время было напряжение: это дикие звери, надо контролировать. И, видимо, это напряжение пробудило третий глаз или как это называется.
Потом-то я поставил эксперимент. Вот я обучаю волка в закрытом помещении: свет — сигнал направо, звук — налево. Там еда в кормушке. Для обучения требуется, к примеру, десять экспериментов. Затем этот зверь остается в комнате — ввожу нового волка. Он первого не видит и не слышит, это я точно знаю — у меня был микрофон, который чувствовал от 5 Гц до 35 кГц. Никаких звуков. Второй волк обучается за пять экспериментов. Вывожу первого, обученного — нужно десять-одиннадцать. За счет чего? Это ведь связано с пищей: зверь волнуется, когда слышит условные сигналы, и, судя по всему, мысленно повторяет все, что реально должен был сделать. И это каким-то образом передается…
Вообще, за эти два года накопилась уйма вопросов, на которые надо было экспериментальным путем ответить. Это была пища для ума, для экспериментальной работы.
И часто им удается этого оленя поймать?
Хорошо, если каждая четвертая охота удачная.
Нечасто. А надолго его хватает?
На несколько дней. Я говорил, они делают кладовые. Но оказалось, что волки не помнят про существование своих кладовых. Но зачем тогда делать, да? Я эксперименты ставил. Оказалось, что функция этих кладовых – не себя прокормить, а создать максимально стабильную кормовую базу для щенков. Потому что вероятность случайного нахождения своих или чужих кладовых настолько велика, что запоминать не нужно. Это хорошо, что они их не помнят, – а то бы сами съели, а надо оставить щенкам, чтобы не голодали. Если волчата недоедают, они вырастают психически больными, возбудимыми – и у них агрессия не ритуализируется, всегда остается реальной. Когда волчица на сносях, семья начинает интенсивно закапывать добычу. Закопают и забудут. Это невероятно адаптивная неспособность запомнить. Абсурдно звучит «адаптивная неспособность» — но это так.
Вы хотели понять, как они обучают волчат охоте?
Да, все крупные хищники учат детей охотиться. От рождения они этого не умеют. Куньи, например, охотятся на грызунов, там у них один прием, он генетически детерминирован. Как только молодая куница ушла из гнезда — она может охотиться, родители ее не обучают. А волчонок может в игре убить крысу – и тут же потеряет к ней всякий интерес, и может рядом с этой крысой умереть с голоду.
Почему?
Я думаю, у крупных хищников видовое разнообразие жертв очень большое. Какие-то врожденные инстинктивные элементы у них есть: положительная реакция на запах крови, преследование движущихся объектов — но до умения охотиться это далеко. Если необученный волк попадет в стадо овец, он просто будет в панике. Он понятия не имеет, что это пища. Охота у них — это культура, традиция. Причем, у каждой семьи она своя. В одной и той же местности могут жить семьи, которые умеют охотиться только на лося или только на оленя. С одной стороны это шикарное разделение, чтобы не конкурировать. Но с другой это классический пример традиции. Если волчонка не учить охотиться на лося, он сам не научится — он даже запаха его не знает.
Там, где мы с ними жили, в николаевские времена было императорское охотничье хозяйство. И в то время у волков был описан один необычный прием охоты. Вообще в норме они пытаются под уклон пустить оленя, а он пытается наверх уйти. У оленей это инстинктивная реакция: наверху им легче спастись, а пойти под уклон – это стопроцентная смерть. А тут волки специально его загоняли на подъем — который кончался пропастью. Олень туда срывался, а они спокойно обходили эту гору и там его добывали. Тот же самый прием на этом же конкретном месте был и при мне. Передается из поколения в поколение.
Так, может, им тогда и не надо договариваться?
Абсолютно стандартных ситуаций ведь не бывает. Старый опыт надо применить в новой ситуации – то есть, подумать. Меня всегда интересовало: способны звери к мышлению или нет. Я ставил эксперименты на применение старого опыта в новых условиях. В разных экспериментах все выглядит по-разному – и визуально и физически. Но животное способно поймать логику самой задачи. На охоте без способности думать зверь ничего сделать не сможет. Только экстраполировать направление движения жертвы надо десятки раз за охоту. Это довольно простой уровень — но этому надо учиться, волк из зоопарка не сможет. А они способны и на более высокий уровень: прогнозировать результат своих действий, действовать целенаправленно. У меня были эксперименты, которые это доказывают.
Потом я еще выяснил, что волки умеют считать – до семи и кратно семи. Им часто приходится решать задачи, состоящие из большого числа множеств, и они это могут. Ну, то есть, найти третью миску в пятом ряду он может легко. Но, если число больше семи, – сбивается…
Короче, они все время думают. И если что-то на охоте получилось — достаточно одного раза, и они начинают применять этот прием. Как-то косуля залезла в кустарник – и уже двинуться там не смогла. И моментально ее задавили. В следующую охоту они целенаправленно пытаются в кустарник ее загнать.
И как они учат волчат?
Сначала приносят куски мяса, потом куски мяса со шкурой – приучают щенков к запаху добычи. Причем, они это делают строго по возрасту. В четыре месяца взрослые начинают подзывать волчат к добыче. Добудут оленя – и воем подзывают, показывают, как он выглядит. Потом учат брать след и тропить. Первое время щенки не понимают, в какую сторону по следу бежать – но через несколько дней уже тропят правильно. Но если догонят – убегают: до девяти месяцев они перед оленем испытывают непреодолимый страх. Потом начинают ходить на охоту со взрослыми. Сначала просто рядом бегают, боятся еще, дальше начинают загонять, потом прикусывать – и постепенно осваивают приемы, к полутора годам примерно. Приемы у каждого свои — зависит от силы, характера. Кто-то на круп бросается, кто-то на бок. Если волк слабее, он будет выбирать тактику, где меньше усилий, если трусливый – будет действовать, как безопаснее. И роли складываются: один гонит, другой направляет, третий в засаде…
И, кроме того, волчата же все это время играют друг с другом. Если сравнить, как волчонок атакует во время игры – и потом на охоте, выясняется, что одинаково. Заодно они учатся чувствовать, понимать друг друга. А потом эти навыки оттачиваются на реальных объектах. Они начинают с маленького, с зайца, учатся, как его оптимальнее взять. Причем обучение с одного раза идет: один раз ошибся – второй раз не повторит.
А эта семья как-нибудь менялась, пока вы там жили?
Только одного выгнали переярка. Очень тяжелый у него характер был, все время конфликты какие-то возникали – и выгнали его. Вроде бы агрессивный индивидуум должен стать доминантом. Но если эта агрессивность переходит какую-то грань, то вся социальная система, со всеми низкоранговыми индивидами объединяется и изгоняет его. Это такой механизм, купирующий чрезмерную агрессию. И этот зверь никогда не сможет найти полового партнера. Таким образом, если это ген агрессивности, он иссекается.
И куда он пошел?
Ну, вышел за пределы территории. У волков территории не соприкасаются, система не замкнутая. Граница от границы в двух-трех километрах, есть нейтральные зоны, чтобы особи могли выходить. Семья же не может расти бесконечно. Хотя размножается только одна пара, доминирующая, матерые волк с волчицей. У переярков даже течка не наступает, как правило; чтобы размножаться, им надо или уйти, или дожидаться, когда родители состарятся. Но все равно пометы большие – и примерно раз в четыре года семья достигает критической численности, тесно становится. У всех млекопитающих существует потребность в реализации определенного количества социальных контактов. И как только это количество выходит за пределы нормы, в группе начинается шумок, конфликты возникают. Увеличивается дистанция во время сна – это первый показатель. В норме-то они близко спят. Увеличивается количество агрессивных взаимодействий, социальная дистанция — и образуются группировки. Одна группа мало контактирует с другой, и в конце концов кто-то должен уйти. Остается доминирующая группа.
А те куда?
Там как повезет. Если зайдешь на чужую территорию, убьют. Но бывает, что можно присоединиться к другим — если у них группа малочисленна, им не хватает социальных контактов. Или к человеку выйдет, начнет овец резать.
Переярка выгнали и еще старик умер. Как раз было время, когда волчата из логова выходят. Волчата же рождаются в логове и вылезать не хотят, у них неофобия. А логово всегда устраивается где-то в другом месте, укромном, не у рандеву-сайта. И вот мы с вечера все там собрались, кроме старика. На рассвете меня разбудил визг — волчата голодные, мать их почти сутки не кормила. Только заглянет к ним на минутку — и назад, ложится перед логовом. И старшая сестра тоже. А остальные сидят вокруг, ждут, в напряжении. Мне уже накануне видно было, что волки волнуются, ждут чего-то. Часа четыре это длилось. В конце концов, из норы появляются мордочки, очаровательные такие. Очень волнующий момент был. Я помню, поймал себя на том, что тоже подскуливаю от восторга. Мать подползла, лизнула их, вернулась назад — и тогда они решились. Вывалились оттуда карапузы, доковыляли к маме, присосались. Все их окружили, обнюхивают…
И вдруг мы услышали страшный вой, просто жуткий. Сразу было ясно, что там что-то происходит ужасное. Мы побежали обратно – старик сидел на пригорке и выл, душераздирающе, какой-то крик отчаяния. И потом ушел – и все.
Матерый только через месяц занял его место. В течение месяца ни в какую туда не поднимался. Как будто какие-то поминки, объяснить я не могу. Я боюсь антропоморфизировать. Но я могу представить: во-первых, запах смерти – это очень сильная вещь для животных. Заранее они смерти не боятся, не знают, что такое смерть. Но запах смерти, пока волк умирает, пока еще не наступило окоченение, – панически боятся.
А говорят, что волки съедают больных, старых?
Да это все сказки. От драк молодые часто погибают: поранят — кровотечение или инфекция, не сможет передвигаться, ослабнет. До годовалого возраста только половина доживает. Но целенаправленно никогда не убивают. И про каннибализм это блеф. Конечно, можно довести. При блокаде и поволжской голодовке тоже и дети родителей ели, и родители детей ели.
На самом деле у них фантастически развита взаимопомощь. Они ведь и мне жизнь спасли. Мы с охоты возвращались, а охота страшно неудачная была. То несколько оленей ушло от нас, то еще что-то. Целый день и уже к вечеру, еле-еле ноги волочим. И волки уставшие, а я – можете себе представить. И где-то километрах в пяти от рандеву-сайта валун огромный лежал. Я подхожу к нему, надо присесть, уже правда сил никаких. И оттуда на дыбы встает медведь. А расстояние — как мы с вами. Я сейчас не помню: я закричал или он какие-то звуки издал – но волки услышали и бросились. Хотя один его удар мог этого волка распороть. Волчица его за пятку взяла – и тут уже душа поэта не вынесла, он пошел вниз, под склон.
Тогда я в первый раз задумался по поводу альтруизма: что это такое? Значит, это реализация биологической потребности. Что будет – зверь об этом не думает. И тогда я понял, что все что мы имеем, чем мы гордимся, – это не мы придумали, это все оттуда идет… Но интересно, что волчат они от человека не защищают – понимают, что лучше остаться производителю, чем всем погибнуть. И это приобретенное, культура. От любого другого зверя волчат защищают — от рыси, например, или от соседей, других волков.
А бывает, что другие нападают?
Это редко бывают, когда территориальные войны. Если иссякание пищи на той территории по каким-то причинам — как правило, из-за человека.
А на луну ваши волки выли?
Они воют не на луну, просто полнолуние вызывает прилив эмоций.
А зачем воют?
Общаются с другими группами, это социальный контакт, «прикосновение». Кроме того, это информация — о расстоянии до других зверей, о статусе, об эмоциональном состоянии. У каждого есть своя партия – и судя по всему, они строго функциональны.
Откуда они знают, как выть?
Вообще, есть две категории звуков. Врожденные, на которые реакция у других тоже врожденная. Например, звук опасности – это такой фыркающий лай. Щенки его слышат – разбегаются, хотя их никто не учил. И есть приобретенные звуки, которым научили. Притом есть диалекты: допустим, кахетинский волк вряд ли поймет волка из Западной Грузии. Я был в Канаде, по приглашению Джона Тебержа, пришли в национальный парк. Я начал вабить (призывно выть – РР), развернулся — ул-лю-лю — по-грузински, завитушки пустил – и вообще наплевали на меня волки. Я был страшно оскорблен. А Теберж просто кларнетом так – уууу – и все, они с ума сошли, заголосили.
И что значат все эти завитушки? Что они друг другу говорят?
Если бы я знал, я бы составил словарь. Эти вопросы меня тоже страшно интересуют – жаль вот, нет возможности заниматься. Разная информация передается. Я, например, нашел, что родители, когда волчат подзывают к добыче на большом расстоянии, то воем объясняют, как идти. Там же тропы, прямо идти невозможно. Матерый идет до поворота – воет, щенок слышит. Потом до следующего — там повоет. В четыре-пять месяцев волчата уже соображают, этот зигзаг формируется в воображении, они легко находят. Есть вой для собирания стаи — когда группа разбредается и волк скучает. Этот звук легко отличить – он такую тоску наводит, душу выворачивает. Честно говоря, много всяких взглядов на эту тему, но пока понятно мало. Есть такой Сан Саныч Никольский в Москве, он лучше все это знает, его спросите.
.
И два года вы с ними сидели? Безвылазно?
Нет, когда месяца три просидишь в лесу, душа человеческого общения требует. Иногда я возвращался домой, в Тбилиси на несколько дней, дольше нельзя было, чтобы не отвыкли.
Вы сказали, у вас уже дети были?
Да, были маленькие дети. Дети в квартире с волками выросли, это был целый тарарам. Вообще я был такой белой вороной, потому что все нормальные зоологи занимались животными, которых можно есть. «Как заниматься зверем, которого есть нельзя? Занялся бы оленем!» Они были уверены, что я на своих волках деньги все-таки зарабатываю, убиваю их, сдаю шкуры. Не могли эти люди так не думать: зарплата была сто сорок рублей, а за волка премию давали пятьдесят рублей. Обязательно кто-нибудь насылал фининспекторов: куда волчат дел? Волчата же часто гибнут. Я говорю: похоронил. Ну как они могли поверить, что я похоронил такие деньги? Приходилось идти туда, выкапывать этих несчастных, уже разложившихся, хоть шерсть найти. А я по-разному деньги зарабатывал: чеканкой занимался, ювелирные украшения делал, по мельхиору, серебру, продавал исподтишка, автомехаником работал. Зарплаты не хватало, конечно, чтоб экспериментально работать с ручными животными, мясом же надо кормить. Но что я мог сделать? Непреодолимое желание было этим заниматься.
А с волчьей семьей чем дело кончилось?
Там же нельзя было навечно поселиться, я-то с удовольствием, но нельзя было. А через год я вернулся – и оказалось, что перед этим там истребили пятьдесят четыре волка, включая моих. Это было очень тяжело…
И после этого заповедник наполнился одичавшими собаками, потому что некому было держать границы. Потом я приручал к себе других, еще пять семей у меня было – но та оказалась для меня самой важной. Дальше и дистанция у нас была больше, и не так интересно, честно говоря. В основном те волки ходили с овцами, кочевали на зимние и летние пастбища. А это психологически совсем другие звери, неинтересная жизнь.
И потом вы стали выращивать своих волков?
Да, по ходу дела мне пришла в голову идея реинтродукции. Первоначально она пришла мне для спасения моих зверей, с которыми я экспериментировал. Потому что отработал – или убить надо или в зоопарк отдать, куда-то избавиться от них в конце концов. Ну, какие-то зоопарки я находил, питомники — но сто зверей же невозможно раздать. Надо выпускать куда-то. Но зверь, выросший в неволе, в лесу не выживет – это было уже понятно. А с другой стороны, это общая проблема. В мире уже много видов, которых в природе не осталось, только в неволе. Леопард на Кавказе полностью исчез, полосатых гиен почти не осталось. Значит надо получать потомство в неволе и выпускать. Но вы же были в зоопарке – сразу бросается в глаза ущербность психики: нервные тики, стереотипные движения. Я решил попробовать вырастить зверей с нормальным охотничьим поведением, способных жить в лесу.
Дал объявление в газету, стал покупать волчат у охотников, выкармливать. К сожалению, первые два выводка я запорол. Я же брал сосунков, с совсем еще закрытыми глазами, непрозревших. Оказалось, что чтобы они нормально выросли, надо знать, как их выкармливать. Какая соска должна быть, какая дырка на этой соске. Например, во время сосания щенок должен массировать лапами молочную железу матери – одной-другой. По очереди работают мышцы-сгибатели и разгибатели, импульсы идут в мозг. А если им не во что упираться, возникает тоническое напряжение мышц — и сгибателей и разгибателей. В мозгу формируются очаги высокой активности, которые на всю жизнь остаются. Звери вырастают психически-неуравновешенными – депрессии, фрустрации, конфликты в группе. Манипуляторная активность лап у них неполноценна, а без этого жить волку трудно.
Потом оказалось, что плохо, если дырка в соске слишком большая. Желудок быстро наполняется — а у новорожденных мозг не до конца сформирован: они не чувствуют ни голода, ни насыщения, и останавливаются, только когда удовлетворили потребность в количестве сосательной активности. Это с желудком не связано. Молоко льется, животики раздуты, а они все равно сосут. Желудок растягивается — увеличивается его потенциальный объем. И когда они взрослеют, им нужно больше пищи, чем остальным, и голод у них наступает быстрее. Типа булемии состояние – не могут наесться. Они своим поведением абсолютно дестабилизируют обстановку в группе. Агрессия у них не ритуализируется, отношения они строить не могут… Но как я мог все это себе представить? Это я потом уже все понял.
Похоже, живое существо ужасно тонко притерто к среде: шаг в сторону – и все, сломалось…
Безусловно. Это первым сказал еще Леонардо Да Винчи — что организм не существует сам по себе, он живет в среде, и все наши исследования должны быть построены на понимании их общности, иначе это будет артефакт. Поэтому так важен для меня был полевой опыт.
Конечно, эти пределы у новорожденных особенно узкие, у взрослых пошире. Надо было их как-то поймать – и слава Богу, основную часть я, кажется, поймал. Выкармливал волчат я дома — и как только они начинали передвигаться, время выхода из логова – уже их вывозил в поле, на пару дней. А совсем выпускал их уже половозрелыми, на Триалетском хребте, недалеко от Тбилиси. И там был с ними. Не постоянно — на недельку останешься, возвращаешься.
И как вы их учили?
Главное, чтобы у них сформировались навыки ориентации в пространстве. Территорию должны знать, на которой будут жить, водопои копытных, тропы основные. Без этого они не смогут охотиться. Дальше надо научить брать след. Допустим, идем, наткнулись на след оленя. У волков четкая реакция — олени очень резко пахнут. Надо их обязательно успокоить — я сам начинаю след изучать, обнюхивать, подскуливаю, подзываю их. Они обязательно подбегут и сделают то же самое. Родители так и обучают их. Если, допустим, след опасный, мать демонстративно обнюхивает – щенки подбегают, тоже обнюхают – и тогда она издает сигнал тревоги. Это такой фыркающий лай. Он у всех волков одинаковый – и у щенков на него врожденная реакция. И все — они врассыпную. К этому следу в жизни не подойдут больше. Лаять я так научился. А звуки, которые они издают, положительно подкрепляя какую-то ситуацию, я изобразить не могу – значит просто за ухом почешу.
Но вы же не чуяли всего, что они?
Иногда я на их реакцию реагировал. Какой-то звук или запах появился, а я не чувствую. Даже не обязательно понимать – главное среагировать и смотреть в ту же самую сторону. И в конце концов увидишь. А они, зато, видят хуже, близорукие. Я это как раз тогда заметил. Была осень, сезон охоты на перепела. И если я стою по ветру, они меня не могли отличить от охотников. Бросаются к нему, охотник в панике, я ору: «Не стрелять!» Целый тарарам. А они, когда сообразили, что это не я, пролетают мимо – и перепелочку, висящую у него на боку, — хоп… Что было делать? Носить яркую одежду – я других зверей перепугаю. Хорошо, что тогда в Грузии никто бороду не носил — единственно, когда кто-то из близких умирал, 40 дней не брились. Пришлось отпустить бороду.
А охотиться как вы их учили?
Да просто один к одному повторил то, что видел. Браконьерничал втихаря, стрелял косуль. Сперва мясо давал – сначала полупереваренное: покупал желудочный сок, что в аптеках продается, заливал, оно ферментировалось. У волчат, судя по всему, не хватает ферментов. Потом сырое мясо, потом со шкурой – ногу принес, бросил. А дальше стал приносить подстреленных косуль – я стрелял в них шприцем со снотворным. Когда она начинает выходить из наркоза, я выпускаю волков.
Но вы же не могли заменить стаю волков, учить загонять, нападать?
Главное было их мотивировать, показать свой интерес — я же был для них вожаком, доминантом. А они сами все делали. Одной успешной охоты достаточно, потом все оттачиватеся идеально – главное, чтобы они знали вид, на который охотиться надо.
Параллельно они учатся думать — примерно в пять месяцев они думать начинают. Они же все время играют в догонялки — и учатся экстраполировать движение жертвы, короче говоря, срезать путь преследования. Сначала это у них плохо получается: если партнер скрылся из виду, забежал за валун, они повторяют его путь. А в пять месяцев вдруг начинают соображать. Потом в экспериментах выяснилось, что именно в этом возрасте у них формируется способность использовать прошлый опыт, разлагать его на элементы и строить логические связи.
Но интересно, что в экспериментальных условиях звери плохо решали такие задачи. Они решали, но вскоре начинали срываться — и уже отказывались работать, огрызались. Потому что мышление требует сильного нервного напряжения. Но как они тогда охотятся? За одну охоту волку приходится решать десятки экстраполяционных задач – и они никогда не ошибаются, хотя эмоциональное напряжение высокое. Почему? Мы с Крушинским, моим покойным учителем, часто про это говорили. Он посоветовал мне эту загадку разгадать.
Потом оказалось, что у зверей, выросших в неволе, в обедненной среде, способность мыслить не может развиться нормально. У меня было две группы волчат. Одну я вырастил в обычном вольере, а другую в вольере с обогащенной средой – множеством валунов, завалами из стволов деревьев, специальными ширмами, за которыми можно спрятаться. И в семь месяцев волчата из обогащенного вольера могли решать экстраполяционную задачу, а волчата из обычного — нет. Потом, в годовалом возрасте, я поменял их местами – но они уже не могли научиться нормально думать, способность угасла. На экстрополяционнной установке они могли решить одну-две задачи, а дальше начинали срываться. А волки из обогащенного, как семечки, их щелкали. Почему так? Похоже, что есть два уровня. Нельзя говорить о сознании и подсознании у волка – но что-то типа этого. Если у зверя нет экстраполяционного опыта, ему приходится «сознательно» оперировать какими-то знаниями, и это ему тяжело. Это как таблица умножения: если учить интенсивно, у ребенка появляется отвращение. А если опыт прочный, накоплен медленно, в игровой ситуации, то операция происходит на подсознательном уровне. Как машину водишь или на пианино играешь — решение самой задачи не вызывает эмоционального напряжения.
Это напоминает один классический опыт по детской психологии…
Да конечно, сущностно мы мало отличаемся, жизненные задачи одинаковые. Всю жизнь учимся жить… Потом я обе эти группы выпустил на том же Триалецком хребте и попытался научить их охотиться. Понятно, что со зверями из обычного вольера не получилось. Пока косули и олени, их не боялись, еще как-то, а потом все. К сожалению, я сознательно на это пошел, вырастил их неполноценными. Я знал, что им придется всю жизнь провести в неволе. А те прекрасно выучились.
В какой-то момент вы обнаружили, что они сами умеют?
Мне повезло. Там, на этом хребте, волков не было, только собаки одичавшие. И косули к собакам адаптировались, знали, что это хищник. А у волка другой запах, другие повадки – косуля подпускала близко. Есть такое понятие «дистанция бегства» — это расстояние, на которое зверь к себе подпускает. По ней легко можно определить уровень браконьерства. Когда я в Швейцарии или в Америке в национальные парки захожу – слушай, надоедают эти звери, все время перед глазами крутятся! А у нас ближе пятисот метров не подпускают… Ну вот, косули волков не боялись, поэтому вероятность успешной охоты была 50% — это очень много. Это, честно говоря, спасло проект. Потом дистанция бегства начала увеличиваться и успешность падать.
Я слышал, вы научили их не есть овец?
Да, главная проблема реинтродукции какая? Проблемы с местным населением. Потому что эти звери не боятся людей. Вот много лет выпускают гепардов в Африке. А они от голода копыта откидывают, приходят в деревни, кур воруют, овец. Люди их убивают, приходится их обратно отлавливать. Если местное население против – конец затее. Тем более в бывшем СССР браконьерство потрясающее.
Я же знаю диких волков – они панически избегают людей. Значит надо было как-то и моих научить. А в шестидесятых годах был такой великий физиолог Хосе Дельгадо, он испанец был и придумал такое шоу, деньги зарабатывал. Он быкам вживлял электрод в мозг и у него был радиопередатчик. И когда этот разъяренный бык на него мчался, он нажимал на кнопку – и бык замирал в полуметре от него. Но волкам в мозг вживлять электрод не будешь — я придумал ошейник. Хорошо тогда появились такие супер-пупер галетные батарейки. В Тбилиси все можно было у военных купить. Я набирал их, девять вольт, и на выходе 300 вольт было.
Мы привлекли местных жителей. Потому что скрыть эту работу невозможно было, а если показать селянину, что волк тебя боится – это полный восторг. И сходу отношение меняется. А мне разные люди нужны были – и молодые, и старые, и горбатые, с сумкой, без сумки, с палкой, с ружьем, такие-сякие. Волки привыкли ко мне, и это генерализованная реакция — они никаких людей не боятся. Новый человек появляется – они идут к нему, я сразу нажимаю кнопку, они получают раздражение током. Раз, два, уже на третий раз, как только увидят человека, убегают моментально. Но сначала они убегали недалеко, а надо было выработать такую реакцию, чтобы им жизнь спасала, чтобы дистанция избегания была недоступна для выстрела. В общем, нужно было около сорока дней, чтобы идеально отработать.
Ну и аналогично надо было выработать реакцию на домашних животных. Пастухи на это охотно соглашались, им было интересно, как это волк барана не съест? Это вещь немыслимая. Надо было видеть выражение лица этой овцы, от которой волк убегал. На второй раз она уже на него сверху вниз смотрела: козявка!.. И у крестьян точно такая же была реакция, очень им понравилось.
Но реакция эта не вырабатывается генерализованно на всю скотину — по каждому виду надо было отдельно: на овец, коз, коров, лошадей. По ходу дела одна волчица у меня залезла в овчарню, а там и куры были. Она передавила кур, а овец не тронула…
В Москве продаются такие ошейники.
Да, я сдуру опубликовал статью, все описал. У нас-то никто не почесался, а в Америке уже через два года они появились, «electronic dog trainer» называется. У меня еще одна затея была с ними: я волкам вешал маленькие радиопередатчики, пеленговал – и можно было четкую картину их передвижений видеть. Сам пеленгатор собрал, работал на пять километров. Они же куда-то уходят, чтобы не бегать за ними. Ну и военные меня поймали. Что там пипикает в эфире. У меня тогда кварцевых стабилизаторов не было, и в тени или на солнце — частота менялась. Они слышат: И-у-и-у… — думали, кто-то код какой-то придумал. Три дня сидел я у них в КПЗ, в грузовике, умолял: «Слушайте, зоолог я. Ну хотите, позову волков?» «Издеваешься? За дураков нас держишь?» Хорошо, на третий день, видно, сообщили кому-то, полковник приехал: «Чем занимаетесь?» Я говорю: «Институт зоологии, слежу за передвижением волков». «Как докажете?» Я говорю: «Давайте выйдем отсюда, сто метров отойдем, я повою — они придут.» Он так посмотрел на меня с прищуром: врет, заливает. Волки к нему из лесу придут. В общем, повыл, они вышли — те в ужасе, хорошо не перестреляли. Ошейники заставили меня снять, отобрали, только попробовать успел.
В общем, вы их всему обучили. И что дальше?
Дальше интересно было, что будет у следующих поколений. Своих волчат они всему обучили, это я убедился. Даже первая генерация щенков — она уже меня избегала. Потому что волчица видит человека — и сразу издает этот фыркающий лай, и они разбегаются. Сама она потом видит, что это я, общается, а они боятся. Но хотелось посмотреть, как дальше. Я сделал каждому ошейник металлический, из стальных линеек. И на каждом надпись, что если вы мне принесете этот ошейник, я вам плачу в два раза больше, чем государство. И ни одного мне не принесли. Я потом спрашивал: за десять лет в тех краях не было убито ни одного волка, никто из местных охотников их не видел. Значит, выработалась традиция, они учат щенков.
А к другим видам все эти затеи применимы?
Эта методика подходит и к тигру, к леопарду, ко всем крупным хищникам. Просто волком выгодно было заниматься, потому что это наиболее сложный вид – и психика, и социальная организация. Сейчас дай мне такую возможность, я бы все иначе сделал, не стал бы столько волчат выкармливать, весь этот тарарам. Подсадил бы их к волчице, которая всему обучена. Как пастушеские собаки обучают щенков. Я уже знаю, что все это идеально передается. Повозиться с парой-тройкой пар — они сами всех научат.
Долго вы с ними возились?
Четыре года наблюдал. Пока не убедился, что все с ними нормально.
И больше их не видели?
Там потом такая странная история была. Это было через девять лет. Я поехал туда по своим делам, ходил по лесу – и увидел какой-то знакомый след. Сначала даже не понял, почему знакомый, а там фаланги одной не было. Я понял, что это мои звери. Почти неделю ходил, вабил. И, в конце концов, они вышли, двое волков. Им уже по тринадцать лет было, седые, зубы стерты. Я почти уверен, что они уже не могли охотиться на косулю, наверно, зайцами и грызунами питались. Судя по всему, они уже дня два за мной наблюдали, ходили вокруг. Вышли, уставились, и так смотрели-смотрели — а потом начали играть, как щенки. Как они играли, визжали! Таким счастливым я никогда не был.
Фотографии: Михаил Йошпа для «РР»; Ясон Бадризде
- 17 комментариев
Освободители - Воздушный десант
Особое мнение - 29.04.2010: Максим Шевченко
Освободители - Истребители
Момент истины для Goldman Sachs
Алексей Вязовский
Финансовые рынки шокированы судебным иском, которые американские власти подали к одному из столпов современного капитализма, транснациональному банку - Голдман Сакс (Goldman Sachs).
Тому самому Голдману Саксу, который был ключевым игроком на рынке ипотечных облигаций, с которых собственно, и начался мировой финансовый кризис. И именно мошенничество по операциям с этими облигациями ныне вменяется в вину данному банку.
Неужели Голдман Сакс станет первой ласточкой, и мы будем свидетелями того, как жирным котам с Уолл-Стрит прищемят хвост?
Приведет ли это к глобальному падающему тренду на фондовых площадках?
Что будет с рынком золота и нефти, где Голдман Сакс был активным игроком?
На все эти вопросы отвечают аналитики ФГ "Калита-Финанс" Алексей Вязовский и Дмитрий Голубовский в программе "Что бы это значило?".
СМОТРЕТЬ ВИДЕО....
.
.
.
Освободители - Артиллеристы
"Утомленные солнцем-2" стали самым дорогим кинопровалом в России
- 4 комментария
В Новосибирске "Верхи не могут, низы не хотят"!
29 апреля (!!!СЕГОДНЯ!!!) в 17–00 возле Администрации Новосибирской области митинг против отвратительной работы исполнительной власти.
Радуйтесь, если вы не дольщик, и не переживайте — есть еще сотня возможностей ограбить или кинуть вас ...
«Невидимая рука рынка» в помощь.
. Все мы, хотели жить и работать в Новосибирске. Хотели работать на благо нашего города, растить детей и иметь нормальные условия жизни.. За прошедший год мы увидели, как кризис 2008 года менее чем за год превратился в разруху. Кризис всё спишет решили большие чиновники и перестали делать вообще что бы то ни было. Всего за одну зиму город остался без дорог, и ремонтировать их в этом году уже не будут. Фактически сорвана программа по расселению ветхого и аварийного жилья. На наших глазах все бурное развитие города превратилось в ничто. Встали стройки, И десятки тысяч людей, еще недавно думавших о том, что поставить в своей новой квартиры остались без надежды её получить.. Оказалось, что кто‑то решил не только на нас заработать, но и просто обмануть. Не осталось безучастным и местная власть. Теперь они разводят руками, мол, мы тут не причем.. Неправда.. Они как зарабатывали на нас, так и продолжают зарабатывать.. Только делают это еще более цинично, понимая, что нам все равно не куда деться.. Мы понимаем, что в сложившихся условиях большинство домов, в которых мы купили квартиры, построены не будут, именно поэтому, мы хотим все это изменить.. Если ты готов бороться за свои права, как инвестор, дольщик и как просто неравнодушный человек.. Приди и поддержи нас. . 29 апреля в 17.00 возле Администрации Новосибирской области.
- 36 комментариев
Кредит доверия - 28.04.2010: Михаил Хазин
ПАСЕ заверила всех, что Голодомора не было
ПАСЕ заверила всех, что Голодомора не было В затянувшемся вопросе о признании факта голодомора в Украине поставлена точка. Свое решающее слово сказала Парламентская ассамблея Совета Европы. Большинством голосов она отказалась признать голод в СССР в 1930-х годах геноцидом украинского народа. За отмену внесения соответствующих поправок проголосовало 55 парламентариев, против — 21. Сообщается, что в ближайшее время будет принята резолюцию по этому вопросу.
Этот вопрос о признании голода в СССР геноцидом, напомним, был поднят бывшим президентом Виктором Ющенко. По его инициативе рассмотрением этого вопроса занялась Парламентская ассамблея Совета Европы.
- 2 комментария
Освободители - Горные стрелки
Расплачиваться за ошибки глобализации в итоге будут рядовые потребители
Одной из главных претензий, причем как экономических, так и этических, к современной модели мировой экономики является вынос реального производственного сектора в страны третьего мира. Это делает национальные экономики западных стран менее устойчивыми и самодостаточными, уничтожает в них целые сегменты, а с точки зрения трудовых ресурсов в этих странах вымываются соответствующие инженерно-производственные профессии.
Бедные работают на бедных
Не придают картине особого блеска и миллионы интернациональных пролетариев, готовых на ненормированный тяжелый труд «за доллар в день». Сам транснациональный бизнес лишь пожимает плечами: если бы, мол, не мы, у них не было бы и этого. Рядовым потребителям из «золотого миллиарда» несчастных аборигенов, конечно, жалко. Причем финансовая элита или бизнес-управленцы достаточно спокойно смотрят на вопиющее неравенство — как сословная структура общества, так и принцип рационального рыночного поведения изначально предполагает, что «всего на всех не хватит» и кто-то будет богат, а кто-то беден. А вот чем более скромны доходы людей, тем чаще среди них встречаются хотя бы в душе сочувствующие эксплуатируемому населению третьего мира. Про творческие, научные и прочие высоколобые «элиты смыслов» нечего и говорить: на Западе для них традиционна симпатия к левым идеям и прочим антиглобалистским конструкциям.Между тем общество потребления — это, как известно, общество массового потребления. Для людей с высокими доходами нет разницы, стоят ли кроссовки 100 долларов или 10, и чаще всего они приобретают вещи малотиражные, производимые с высоким качеством, изготовленные вовсе не на китайских фабриках. Богатые пользуются «снятыми» результатами системы мирового разделения труда в виде своих доходов. А плодами этой системы — дешевыми и доступными товарами и услугами пользуется средний класс и прослойка граждан с доходами ниже среднего. Представим себе молодого человека, разделяющего околоантиглобалистские взгляды. Он вряд ли выбрал офисную карьеру яппи — управленца, скорее всего, предпочитает быть наемным специалистом или фрилансером. Презирает тех, кто падок на статусные товары с дорогими логотипами. Сам же свои не очень большие доходы тратит в магазинах-дискаунтерах и даже гордится тем, что носит недорогую одежду, обувь, покупает технику эконом-класса. Но в нынешних реалиях это значит, что именно он своим спросом и поддерживает систему, где одни люди за доллар в день шьют демократичные футболки, чтобы другие могли их купить тоже за доллар. Замкнутый круг — одни бедные работают на других бедных.
Да, вполне вероятно, что эта система будет преодолена в результате нового протекционизма, суверенизации национальных экономик развитых стран и ревальвации валют стран, демпингующих на рынке дешевой рабсилы и себестоимости реального производства. Но вопрос в том, приведет ли это к гармонизации мира, к снятию наболевших проблем или вызовет новые проблемы, не менее острые?
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Их не остановить
После отмены ограничений на поставку китайского текстиля в США и ЕС в 2005 году Китай значительно укрепил свои позиции лидирующего экспортера в этой сфере (график 1). Согласно докладу Trends in US Textile and Clothing Imports, 2009 Edition, в 2008 году его доля в общем объеме импорта текстиля достигла 35,1% в финансовом измерении и 40,9% по натуральному объему. В результате на рынке текстиля США к середине 2009 года доля китайской продукции достигла 35,9%, на рынке готовой одежды — 39,4%.
Среди других стран, одевающих США, — Вьетнам (второй по объемам после Китая), Индонезия, Камбоджа, Индия и Пакистан. В Камбодже текстильные фабрики обеспечивают 70% национального экспорта, доля еще выше в Бангладеш и Макао. В Пакистане, Шри-Ланке и Маврикии этот показатель выше 50%. Хотя США являются страной-вдохновителем идей ВТО и свободной мировой торговли с разделением труда, Национальный совет производителей текстиля (NCTO) США в прошлом году в очередной раз призывал американское правительство как можно скорее принять меры контроля за ввозом из Китая этой продукции.
Европейцы находятся в похожем положении. В 2008 году доля китайского текстиля на рынке ЕС составила 29,8%, готовой одежды — 42,8% (график 2). Китай занимает первое место среди прочих стран-экспортеров. По данным Textiles Intelligence, несмотря на кризис, азиатские экспортеры одежды в ЕС в 2009 году упрочивали свои позиции, рос объем импорта из Бангладеш — на 15,3% в стоимостном измерении, на 3,4% по объему, Индии — на 4,9% и 3%, Шри-Ланки — 10,2% и 1,6% соответственно. Вьетнамская одежда в 2009 году подорожала для ЕС на 58,6%, и в результате, хотя Вьетнам увеличил поставки одежды в ЕС на 6,7% по стоимости, фактический их объем снизился более чем на треть. А вот другие неазиатские партнеры ЕС в этом секторе — Турция, Тунис и Марокко — в результате кризиса ухудшили свои позиции.
За счет чего удается сохранять позиции азиатским производителям? Они тоже страдают от кризиса (так, в Китае в 2009 году массово закрывались текстильные производства, и были выступления и демонстрации уволенных рабочих), но при этом делают ставку на снижение издержек, переводя производства в регионы с более низкой стоимостью труда. Кроме того, китайское правительство и банки продолжают, в отличие от других стран, с помощью госрезервов кредитовать своих экспортеров для поддержания их позиций на внешних рынках. Поэтому, хотя ЕС и выступает за демократическую торговлю, то, как уверенно Китай упрочивает свои позиции, вызывает беспокойство — так, например, в декабре 2009 года правительства Евросоюза проголосовали за продление антидемпинговых санкций в отношении китайской обуви еще на 15 месяцев.
А в докладе The World of Apparel британской консалтинговой фирмы Clothesource, специализирующейся в области информации о производстве одежды и торговле ею, об итогах 2009 года говорится, что дальнейший рост объемов китайского текстильного импорта в США уже вообще ничем нельзя остановить.
Что китайцу хорошо, то русскому…Текстильная отрасль — это только один из примеров, характеризующих общую тенденцию. А она такова: если в 2001 году, по данным американского министерства торговли, импорт китайских промышленных товаров на общую сумму 83 млрд долларов составлял 27% торгового дефицита США по этой группе товаров, то за первую половину 2009 года импорт тех же китайских товаров (108 млрд долларов) составил уже 78% от объема торгового дефицита США. В результате с 2000 года США потеряли 6,5 млн рабочих мест, в том числе и 2,1 млн после начала мирового кризиса в 2007 году. Ради прогресса в деле снижения торговых барьеров в рамках ВТО США, по сути, пожертвовали своей текстильной промышленностью: если в 1995 году там было занято 1,56 млн американцев, то в 2009-м — уже всего 414 тысяч.
Посмотрим на статистику по объему работников промышленных производств США и Китая (графики 3 и 4) . Число китайских рабочих колебалось в период с 1990 по 2006 г. в пределах 110—130 млн человек. Число занятых в американском реальном производстве достигло около 20 млн человек к концу 70-х и с тех пор неуклонно снижается, достигнув в марте нынешнего, 2010 года 11,5 млн человек. Расценки на их труд радикально различаются (график 5) — если американский рабочий зарабатывает в час около 25 долларов (а европейский — около 33), то средняя аналогичная цифра по Китаю за последние десять лет росла в диапазоне 0,5—1 доллар в час (0,81 доллара в 2006 году), составляя около 3% от американской. Рабочие в китайских городах в чуть лучшем положении — это 1,47 доллара в час. В то же время, по данным профсоюзов швейных фабрик Юго-Восточной Азии, в их секторе эти цифры еще ниже, а в Китае составляют около 2 долларов в день (таблица 1).
А насколько конкурентоспособно наше отечественное производство? По данным компании Manpower, средний возраст работников в промышленности сегодня составляет 53 года, а средняя зарплата рабочего в России — 9000 рублей, то есть 7,5 доллара в час. Это намного ниже, чем в развитых странах, но в то же время намного выше, чем в Юго-Восточной Азии. На стороне Китая не только природно-климатические факторы (так как преобладающая часть китайской легкой промышленности находится в южной половине страны, на китайских фабриках не нужны системы отопления, горячего водоснабжения и вентиляции), но и человеческий фактор. Вот фрагмент интервью одного из отечественных бизнесменов, чей бизнес конкурирует с китайскими производителями одежды: «Интенсивность труда китайских рабочих минимум на 50% выше, чем у нас. В Китае рабочий день заканчивается только тогда, когда ровно в 19 часов начальник цеха выключает рубильник, прекращая подачу электричества к станкам. И только после этого рабочие начинают чистить машины, приводят себя в порядок и идут отдыхать. На нашей фабрике уже без пятнадцати пять вся работа останавливалась, и все ждали гудка, чтобы уйти домой. Китайские рабочие — женщины — во время работы молчат. Наши — обсуждают вопросы личной жизни. Китайский рабочий легко покидает дом предков и едет туда, где есть работа и платят зарплату. Живет в общежитии и с родственниками видится дважды в году: на Новый год по лунному календарю и на годовщину образования КНР, когда по всей стране объявляют недельные каникулы. Китайский предприниматель платит государству налог на зарплату — 10% от ее номинала, наш — в три с половиной раза больше. В Китае рабочий день длится 10—12 часов и выходных — два воскресенья в месяц. Такова китайская трудовая практика, сложившаяся веками, независимо от того, кто в Китае правил — императоры, буржуазия или коммунисты». В итоге даже при одной и той же производительной мощности оборудования и даже уровне зарплаты производительность труда на той же швейной фабрике в России оказывается более чем в два раза ниже.
Конечно, нельзя представлять картину упрощенно — да, тот же Китай заваливает США и Европу дешевой обувью, одеждой, игрушками и прочими товарами массового спроса, в то время как США, например, экспортируют в Китай станки. Но очевидно, что для рядового, массового потребителя западных стран именно произведенные в странах третьего мира вещи стали фоном повседневной жизни.
Путешествия дешевых товаровИз-за вышеперечисленных факторов сегодня путь потребительских товаров от места производства к покупателю напоминает детектив. Вот так, например, выглядят приключения спортивного женского бюстгальтера, который будет продаваться в США (рис. 1). Материалы для него изготавливаются на Тайване, там же происходит раскройка, а окончательная сборка и отделка осуществляются в Гондурасе, куда он транспортируется через США.
Цена этого изделия в американском магазине — 20 долларов, оптовая — 10—12 долларов. Цена материала, из которого он изготовлен, — примерно 2 доллара, транспортные и таможенные расходы для тайваньской ткани в расчете на один бюстгальтер — 0,4 доллара, а дорога скроенных деталей через США в Гондурас, где они будут сшиты в готовое изделие, и обратная доставка в США обходятся менее чем в 0,1 доллара на единицу товара. На то, чтобы сшить скроенные детали одного изделия, у работника фабрики в Гондурасе уходит 5 минут, что стоит 0,3 доллара (для сравнения, в США — 1,5 доллара).
В результате миграции промышленных производств в страны третьего мира меняется мировой экономический ландшафт (графики 6 и 7) — западные страны медленно, но верно теряют свой производственный потенциал и число граждан, занятых в реальном секторе, а развивающиеся — индустриализируются.
Но в развивающихся странах рабочие тоже все чаще хотят справедливости: так, например, осенью 2009 года шри-ланкийские профсоюзы выступали с требованиями поднять зарплату рабочих на швейных фабриках до уровня Asia Floor Wage — рекомендуемого нижнего порога оплаты труда для Азии (475 долл. в месяц) — этот показатель, рассчитанный в 2007 году представителями текстильных производств азиатских стран, отражает необходимый минимум для единственного кормильца семьи из четырех человек при условии 48-часовой рабочей недели. На Шри-Ланке сейчас рабочие текстильной промышленности имеют доход в четыре раза ниже, что не дает возможности даже полноценно питаться. Требования азиатских профсоюзов становятся понятны, если посмотреть на таблицу 1: в большинстве стран разница между зарплатами их рабочих и американскими — 10—20 раз, тогда как они хотели бы сократить этот разрыв до разницы в 4—5 раз.
И этот процесс идет. Растут заработки рабочих в Китае (график 8) — так, с 1996 по 2006 год годовой доход китайского рабочего увеличился почти в 3,5 раза. Но что хорошо для населения стран, ставших мировой фабрикой, то рано или поздно скажется на благополучии нынешних потребителей.
Кому выгодна ревальвация юаня?
В последнее время не утихают, а с прошлогодней осени все больше разгораются противоречия между Вашингтоном и Пекином по вопросу о курсе юаня. США требуют от Китая ревальвировать свою валюту, считая курс юаня необоснованно заниженным.В течение трех лет (с лета 2005 по лето 2008 года) Китай провел повышение курса юаня почти на 20%. Но с началом мирового финансово-экономического кризиса приостановил дальнейший рост курса своей валюты (график 9). Пекин полагает свои действия правильными, считая такую валютную политику ответственной и даже полезной для мировой экономики, так как она способствует, с его точки зрения, финансовой стабилизации в мире в условиях кризиса.
США же считают, что валютная политика, предполагающая заниженный курс юаня, направлена на создание сверхвыгодных условий для китайских производителей, чья продукция в таких условиях обретает неоправданно высокую ценовую конкурентоспособность, результатом чего являются гигантские дисбалансы в мировой торговле, в частности огромный дефицит США в торговле с Китаем.
Под мощным нажимом многочисленных лоббистских групп в США американские государственные мужи грозятся официально объявить Китай «валютным манипулятором», в результате чего должны последовать санкции в виде резкого увеличения импортных таможенных тарифов на китайскую продукцию.
В то же время совсем свежие данные свидетельствуют о том, что обвинения в адрес Китая в создании торговых дисбалансов по всему миру мало обоснованы. Так, стало известно, что в марте в Китае отмечен первый за последние шесть лет торговый дефицит: при росте экспорта на 24% к марту прошлого года импорт подскочил на 66%. В этих условиях повышение курса юаня, которое сделает китайцев богаче и приведет к дальнейшему росту импорта, а также одновременно несколько снизит конкурентоспособность китайской продукции на мировых рынках, сократив экспорт, чревато тем, что устойчиво профицитный торговый баланс Китая может смениться на дефицитный.
Согласится Китай на ревальвацию юаня или не согласится (и тогда вступят в силу протекционистские меры США) — принципиальная разница невелика. Результатом будет одно и то же: рост цен на китайские товары на американском рынке, что немедленно будет означать удар по рядовым потребителям.
Вообще упорство американцев в этом вопросе представляется весьма странным — решить проблему торгового дефицита США эта мера не поможет. От китайских товаров американские потребители все равно не откажутся. Во-первых, в силу идущей уже несколько десятилетий деиндустриализации собственного производства многих товаров на территории США больше нет, а на его восстановление потребуются время и деньги. А, во-вторых, запас конкурентоспособности китайских товаров значителен, так как разрыв в оплате труда между США и Китаем пока еще просто огромен. Поэтому вследствие возможной ревальвации юаня цены на китайские товары на американском рынке, конечно, повысятся, но покупать их будут все равно. И как результат — торговый дефицит США не только не сократится, но имеет шансы вырасти еще больше.
Блеск и нищета внутреннего спросаДопустим, что с ростом своего индустриального потенциала, а также вследствие ревальвации своих валют Китай, а вслед за ним и другие аналогичные страны-экспортеры переключатся на внутренний спрос, а реальный уровень заработных плат их граждан увеличится.
Так, уже в 2009 году рост продаж китайского текстиля и одежды на внутреннем рынке составил 20%. В 2009 году на каждого из 1,3 млрд китайских граждан приходилось 14,6 кг потребленных текстильных и трикотажных изделий, на 34% выше, чем в среднем по миру, но при этом значительно меньше, чем в западных странах, где, например, в Северной Америке этот показатель составляет более 38 кг на человека в год. Резервом потребления товаров легкой промышленности в Китае являются земледельческие регионы — в 2009 году в городах один китаец в среднем тратил за год на одежду 1042 юаня, то есть 152,5 доллара (в пересчете по курсу без учета паритета покупательной способности), в то время как сельские жители — 193,4 юаня, то есть всего 28 долларов — разница почти в 5,5 раза.
Резерв потребления составляют не только бедные жители Китая, улучшающие свои условия жизни, но и богатые. В настоящее время потребление товаров роскоши в Китае составляет 25% от мирового рынка — впервые обогнав Соединенные Штаты, Китай стал вторым в мире крупнейшим потребителем предметов роскоши (на первом месте — Япония). По прогнозу консалтинговой фирмы The Boston Consulting Group (BCG), в ближайшие пять — семь лет Китай сможет стать крупнейшим в мире рынком предметов роскоши — как прогнозирует BCG, к 2015 году среднедушевые располагаемые доходы китайского населения будут как минимум в два раза больше, чем сегодня, и на Китай будет приходиться треть мирового рынка предметов роскоши.
То есть в случае развития этого тренда Китай без западных стран обойдется — полтора миллиарда его граждан будут сами себя одевать, строить дома, производить компьютеры и автомобили. А кто в этом случае будет это делать для развитых стран, во многом утративших реальные производства?
Занимательная футурологияПопробуем представить себе последствия такого развития событий. Оздоравливающая перестройка экономики по схеме неоиндустриализации и неопротекционизма не сможет произойти одномоментно. Переориентация производств, частичное или полное восстановление отраслей, от которых уже отказались в развитых и не очень (например, у нас в России) странах, требует серьезных усилий и времени — сразу не будет ни ресурсов, ни специалистов. Представим себе, что наша страна утратила возможность закупать весь тот дешевый импортный текстиль, который сейчас к нам поступает, — с учетом того упадка, в котором находится эта отечественная отрасль, россияне лишатся пусть и не особо качественной, но дешевой одежды, которую привыкли приобретать на вещевых рынках. Сейчас доля отечественного легпрома на рынке — 20%. При этом, по оценке аналитиков DISCOVERY Research Group, доля отечественных производителей в общем объеме одежного рынка России в 2007 году составляла лишь 3,4—3,7%. С обувью картина та же: на конец 2009 года, по данным Минпромторга, продукция российских предприятий занимала лишь 20% обувного прилавка. Другие эксперты настаивают, что лишь каждая десятая пара обуви производится в России. Остальное — в основном китайская обувь (ежегодно у нас продается до 300 миллионов пар китайской обуви, в том числе и нелегальной, при общем потреблении 450 миллионов пар). С учетом того, что более половины российских обувных компаний само производство обуви вынесли на китайские фабрики, сомневаться в том, что россияне за редким исключением носят китайскую обувь, не приходится.
Понятно, что в этой ситуации и нам, и американцам, и европейцам придется восстанавливать соответствующие отрасли и производства. Но за 1,5—2 доллара в день ни у нас, ни у них работать без выходных по 12 часов никто не будет. Значит, цены потребительских товаров, которые вновь начнут производиться на родине, будут радикально выше нынешних. Особенно тяжело придется нам, ведь дешевые китайские товары — единственная доступная продукция для большей части нашего населения с крайне низкими доходами. Ее недоступность означает скатывание в крайнюю бедность. Но даже если национальные производства со временем компенсируют недостаток импортных потребительских товаров, для и без того страдающего от сокращения доходов из-за кризиса среднего и небогатого населения западных стран и России это будет серьезный удар по модели потребления.
Нынешняя модель предполагает дешевизну всех товаров, производящихся на рынках развивающихся стран, — это одежда, обувь, текстиль, бытовая техника и электроника, товары для дома, игрушки. Это, кстати говоря, является основой модели «одноразовых товаров» — устаревающих морально и физически, подлежащих буквально через несколько месяцев (или лет) замене на новые модели. В то же время продукты питания, например, стоят относительно дорого. Возможно, мы увидим возврат модели потребления, характерной для допостиндустриальных времен, когда товар-вещь как таковая снова обретет ценность, будет рассматриваться не как однодневка, а как обладающая качеством и приобретаемая надолго.
В любом случае это скажется на уровне жизни потребителей, привыкших к постоянному потреблению все новых товаров. Что в такой ситуации может сделать государство? Может быть, искать новые источники для импорта, если допустить, что вслед за Китаем другие страны-производители не повысят уровень жизни своих граждан. Возможно, куда более остро встанет вопрос о более справедливом распределении доходов, и произойдет изменение пропорции доли прибылей и заработных плат в ВВП — сейчас в России большая часть доходов от экономической деятельности распределяется в виде прибылей, то есть уходит владельцам компаний и их акций, а вовсе не работникам в виде заработных плат.
За чей счет гуляем?
Хотя на уровне патриотических лозунгов многие россияне (так же как и рядовые жители западных стран) за протекционизм и более самодостаточную экономику, в реальности плата за этот переход окажется весьма болезненной. Очевидна почва для усиления популистских лозунгов: зачем нам суверенная экономика с собственным производством, когда открытая экономика и ставка на мировое разделение труда означает, что для потребителей массовые товары будут дешевы и доступны. Тем более что утраченные навыки не так легко восстановить — особенно в России, с учетом аргумента о том, что мы так эффективно, быстро и дешево производить все равно не сможем.С другой стороны, очевидна и нездоровая «эффективность» нынешней системы. Хорошо жить за счет того, что кто-то где-то очень хорошо работает за «еду», и объяснять это тем, что так уж заведено? К тому же с переходом к либеральной модели мирового разделения труда как-то позабылось, что до идеи привлечь к решению своих проблем миллионы дешевых азиатских рабочих развитие экономического благосостояния предполагалось через научно-технический прогресс, повсеместную автоматизацию производств и радикальное повышение производительности труда.
Конечно, все это лишь некие футурологические зарисовки — каким будет будущее мировой экономической системы, сейчас не знает никто. Но нет никаких сомнений, что исправление перекосов глобализации будет неприятным и болезненным именно для обычных, массовых потребителей развитых стран.
Автор: Маринэ ВОСКАНЯН, Андрей КОБЯКОВ
источник - http://odnakoj.ru/magazine/main_theme/pognalisq_zadesheviznoj/
В США недоедает каждый восьмой
Забавно. Как у нас наверное.
CORBIS/FOTOSA Согласно исследованию, проведенному Feeding America, благотворительной организацией, занимающейся помощью голодающим американцам, в течение прошлого года к ней обращались 37 миллионов жителей страны, в том числе 14 млн детей и 3 млн пожилых жителей. По сравнению с исследованием четырехлетней давности рост числа недоедающих американцев составил 46%. Из них 70% семейств находятся за чертой бедности, а средний доход недоедающих американцев составляет 940 долл. в месяц. При этом в 36% обращавшихся за помощью домохозяйств работает как минимум один совершеннолетний член семьи. 10% семей бездомные. Среди домохозяйств — участников программ Feeding America 41% используют и продовольственные карточки, их число возросло по сравнению с 2006 годом на 64%. В текущем году снижения числа получателей продовольственных талонов также не наблюдается. По предварительным данным, поступающим из регионов США, после незначительного январского снижения (впервые за три года) в феврале и марте рост числа американцев, участвующих в программе по предоставлению продовольственных талонов, продолжился. Причем все чаще продовольственными талонами пользуются представители среднего класса.
- 5 комментариев
Триппер мозга в чистом виде
- 11 комментариев
