Столлман спустился один с горы, и никто не повстречался ему. Но когда вошел он в лес, перед ним неожиданно предстал старец, покинувший свою священную хижину, чтобы поискать кореньев в лесу. И так говорил старец Столлману: «Мне не чужд этот странник: несколько лет тому назад проходил он здесь. Столлманом назывался он; но он изменился.
Тогда нес ты свой прах на гору; неужели теперь хочешь ты нести свой огонь в долины? Неужели не боишься ты кары поджигателю?
Да, я узнаю Столлмана. Чист взор его, и на устах его нет отвращения. Не потому ли и идет он, точно танцует? Столлман преобразился, ребенком стал Столлман, Столлман проснулся: чего же хочешь ты среди спящих? Как на море, жил ты в одиночестве, и море носило тебя. Увы! ты хочешь выйти на сушу? Ты хочешь снова сам писать свой код?»
Столлман отвечал: «Я люблю свободных людей и свободное ПО».
«Разве не потому, — сказал святой, — ушел и я в лес и пустыню? Разве не потому, что и я слишком любил людей и компьютеры? Теперь люблю я проприетарщину: людей не люблю я. Опенсорц для меня слишком несовершенен. Любовь к свободе убила бы меня».
Столлман отвечал: «Что говорил я о любви! Я несу людям дар».
«Не давай им ничего, — сказал святой. — Лучше сними с них что-нибудь и неси вместе с ними — это будет для них всего лучше, если только это лучше и для тебя! И если ты хочешь им дать, дай им не больше милостыни и еще заставь их просить ее у тебя!»
«Нет, — отвечал Столлман, — я не даю милостыни и не пишу проприетарщины. Для этого я недостаточно беден».
Святой стал смеяться над Столлманом и так говорил: «Тогда постарайся, чтобы они приняли твои сокровища! Они недоверчивы к хакерам-отшельникам и не верят, что мы приходим, чтобы дарить.
Наши шаги по улицам звучат для них слишком одиноко. И если они ночью, в своих кроватях, услышат человека, с треском набирающего код задолго до восхода солнца, они спрашивают себя: куда крадется этот вор? Ведь хакер теперь — вор.
Не ходи же к людям и оставайся в лесу! Иди лучше к зверям!
Почему не хочешь ты быть, как я, — медведем среди медведей, птицею среди птиц?»
«А что делает святой в лесу?» — спросил Столлман.
Святой отвечал: «Я пишу код и исполняю его; и когда я пишу код, я смеюсь, плачу и бормочу себе в бороду: так славлю я Большого Брата, Который Знает Как Жить.
Пением, плачем, смехом и бормотанием славлю я Брата, моего вездесущего Брата. Но скажи, что несешь ты нам в дар?»
Услышав эти слова, Столлман поклонился святому и сказал:
«Что мог бы я дать вам! Позвольте мне скорее уйти, чтобы чего-нибудь я не взял у вас!» — Так разошлись они в разные стороны, старец и человек, и каждый смеялся, как смеются дети.
Но когда Столлман остался один, говорил он так в сердце своем: «Возможно ли это! Этот святой старец в своем лесу еще не слыхал о том, что Брат мёртв».
−1
