−11
большая тёрка
Тёрка в тагах
Большая Тёрка / Мысли / Личная лента katehon /
katehon
Взрывы в метро: кто крайний?
Складывается парадоксальная ситуация, что расколотое российское общество способно наладить внутренние связи только в случае прямой угрозы своему существованию.- Вот и попробуй теперь установить с ней общение, попытайся.
Можешь ли ты ей сказать что-нибудь, всё равно что, но так,
чтобы она тебя поняла и чтобы ты был уверен, что она тебя поняла до конца?
- Не знаю, - ответил я, - а ты можешь?
- Могу, сказал старик спокойно, хлопнув руками, убил моль
и показал на ладони её расплющенные останки.
– Ты думаешь, она не поняла, что я сказал?
Милорад Павич
Теракты в московском метрополитене становятся фактами общественного сознания. И именно в том виде, в котором они концептуально схватываются, усваиваются сознанием, они и будут на это самое общество влиять. Поэтому, пожалуй, самый главный вопрос, связанный с терактами – это вопрос их дешифровки. Наиболее чётко и прямо этот вопрос поставлен жж-юзером ivangogh. Коммуникативен ли террористический жест? Иными словами, несёт ли он в себе некое сообщение? Если – да, то кто является его адресатом и каков предмет данной коммуникации?
Важно, что до сих пор никто не взял на себя ответственность за произошедшее. Это значит, что прямое и непротиворечивое прочтение жеста пока, увы, невозможно. И всё же не читать его мы не можем. Нам так или иначе необходимо попытаться включить это событие в свой мир, расположить его в системе координат, пересказать на понятном нам языке. Что, собственно, и поспешил сделать всякий активно позиционирующий себя индивид - в меру таланта, проницательности, богатства фантазии и идеологической ангажированности.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Тон ведущих западных СМИ указывает нам на то, что тема не просто исламского, но именно сепаратистского экстремизма востребована не только и не столько в Кремле, сколько как раз на Западе.Причём в силу всё того же обстоятельства, что никто ответственности за теракт на себя не принял, придумывать, как правило, приходится сразу два раза: один раз - предполагаемый мессидж исполнителя, второй раз – его «истинные цели».
В случае демшизы – в диапазоне от «Эха Москвы» до шайки-лейки имени Алины Витухновской - этот вариант сводится к стандартной формуле: ФСБ убивает людей и списывает убийства на террористов для того, чтобы оправдать запланированное наперёд «закручивание гаек». В их дискурсе террор выступает как средство задавить оппозицию и «отвлечь население от повышения тарифов на ЖКХ».
Звучит довольно лестно для самих горе-оппозиционеров. Представьте себе: для того, чтобы нейтрализовать их – ненавистников режима, этому самому режиму понадобилось тупо взорвать своих собственных граждан. Причём, тот факт, что данная версия ни на чём, кроме собственной выпестованной веры в злонамеренность режима не основана, их не смущает. По мнению такого рода спикеров, даже если людей взорвал и не Кремль, то уж после такого «подарка» он точно не упустит случая «закрутить гайки».
Формула эта уже настолько приелась, что в устах более изощрённых интерпретаторов уже она ставится на место мессиджа, в то время как на месте «истинного мотива» возводится трёхэтажная конспирологическая конструкция. Так, по версии Бориса Якеменко, это сами оппозиционеры гробят мирных жителей, чтобы те подумали, что их гробит Кремль с целью извести оппозиционеров.
Кто-то, устав до зевоты от этой бинарной логики, туманно намекает на какие-то более сложные расклады внутри самой власти.
Проскальзывает любопытная мысль о возможной мести региональных властей, недовольных слишком пристальным вниманием со стороны центра и слишком плотным подступом к сферам их собственных интересов. Мол, если вам не нравится, как мы тут дела делаем – получайте! Звучит неплохо. Эдакий удар под дых «хлопонинщине». Здесь же помимо версии регионалистской мести можно вписать и популярную ныне кондово-гэбистскую партийную фронду против наивного модернизатора Медведева. Однако, последнее уже ближе к построениям демшизоидов. Контур замыкается.
Каждая подозрительная или неоднозначная деталь только подогревает фантазию интерпретаторов. Что хотели сказать власти, усиленно муссируя информацию о двух славянках, якобы сопроводивших смертниц в метро? Почему официальные СМИ замалчивают информацию о том, что взрывы были ожидаемы по самой крайней мере за несколько минут до того, как они произошли? – Домыслов множество, из них убедительных – пожалуй, ни одного. Поневоле вспоминаются слова колоритного персонажа фильма «Возмездие» с Мэлом Гибсоном: «Запутать всё так, чтобы концы с концами не сошлись, чтобы каждый смог построить свою версию, но ни одна из них не могла быть доказана».
И это всё – ещё пока без привлечения экстерриториального фактора. А как же без него? Ведь тон ведущих западных СМИ указывает нам на то, что тема не просто исламского, но именно сепаратистского экстремизма востребована не только и не столько в Кремле, сколько как раз на Западе. Западные СМИ – в лице BBC и иже с ними даже не постеснялись сослаться на несуществующие материалы, якобы удостоверяющие причастность именно чеченских сепаратистов к терактам. Неужели чеченская карта снова на столе международной политики? Вполне вероятно, но опять же не обязательно.
Есть, конечно, и те, кто прямо через головы кавказских сепаратистов увязывает трагедию в Москве с враждебными происками Запада. Так, по мнению известного историка Старикова, террористические атаки последнего времени преследуют цель воспрепятствовать установлению на постсоветском пространстве единого экономического пространства.
Если слова уже не значат того, на что они претендуют, то из этого следует, что мир наш расколот, и если мы и существуем друг для друга, то скорее каким-то угрожающим образом.Однако не менее любопытной (всё же определение «убедительная» не применимо ни к одной) представляется версия того же ivangogh, который единственный дал внятное объяснение отсутствию сопроводительной публичной декларации от имени террористов. По его мнению, нынешний теракт – это негласный смотр сил российского северокавказского подполья, борющегося за финансирование со стороны международных спонсоров.
При всём разнообразии есть нечто, что делает все эти версии похожими: из них можно выбирать, но сопоставлять их практически невозможно. Посему закончим этот «разбор полётов», тем более что нам есть сказать ещё кое-что.
Дело в том, что речь до сих пор шла, как уже было сказано, о персонах, активно и по возможности последовательно выстраивающих свой дискурс с расчётом на публичный эффект. Все они принялись за дешифровку террористического послания, адресованного наверняка не им, просто потому, что таково их занятие. Но ведь не они стали жертвами террора.
Люди, сотрясённые взрывами в вагоне метро, имеют к произошедшему совершенно особое отношение – и не только потому, что сотрясение затронуло их гораздо сильнее, но и потому, что они, скорее всего, даже не думают о том, как и зачем включать подобные вещи в собственное не блещущее когерентностью сознание. Им нет нужды занимать выверенную в системе идеологических координат позицию, им даже нет особого дела до того, были там смертницы, или нет. Они не станут ни горячо поддерживать власть, ни страстно и пафосно себя ей противопоставлять. Просто потому, что и то, и другое обязывает ко многому, не имеющему непосредственной связи с их интересами.
Террор для них – событие скорее стихийное, чем политическое. И пока это будет так, наш народ будет отделён от нашего государства. Эта индифферентность к политическому аспекту происходящего, кстати, больше в минус оппозиции, нежели власти, которая вроде и так хорошо сидит. Однако же тот факт, что транслируемая властью интерпретация «про шахидок» котируется в сознании рядовой жертвы теракта на одинаково низком с демшизоидными анекдотами уровне, всё же ненормален и тревожен. Ибо он говорит о том, что современная политика так же далеко оторвана от общества, как пресловутый финансовый капитал от реального сектора.
В обоих случаях кризис может и не уничтожить нас сегодня же, но важно не это, а то, что мы в принципе не контролируем ни его наступления, ни его масштабов. И даже самый благоприятный сценарий мы не сможем поставить себе в заслугу, поскольку будет результатом игры сил в ситуации максимально затруднённой коммуникации.
Общество едино благодаря протекающей в определённом порядке коммуникации. Если слова уже не значат того, на что они претендуют, то из этого следует, что мир наш расколот, и если мы и существуем друг для друга, то скорее каким-то угрожающим образом. В такой ситуации отчаянный террор действительно останется единственной надеждой на связь.
Артём Полетаев
31 марта 2010 09:00
источник - http://evrazia.org/article/1296
- 3 комментария
