−10
большая тёрка
Тёрка в тагах
Большая Тёрка / Мысли / Личная лента katehon /
katehon
Лингвистическая экспертиза подтверждает: закон - что дышло...
Вот так. Наука - штука коварная. Как змея. А уж её применение в судебной системе и подавно. Её нужно еще приручить. Иллюзорный "здравый смысл" тут не поможет, т.к. он её порождение. Должно быть что-то более устойчивое, чем наука? Что-то более незыблемое, авторитетное, вечное. ИМХО, должно. И оно есть
стенограммаЧто такое лингвистическая экспертиза? Можно ли объективно определить, было нанесено словесное оскорбление или нет? В В чем провинился Артемий Лебедев? Почему суд не признал слова "убивай хача" подстрекательством к национальной розни? Об определении слова в рамках закона рассуждает Анна Потсар.
Анна Потсар, кандидат филологических наук, доцент СПбГУ:
Лингвистическая экспертиза – это одна из новых актуальных и очень сомнительных, во многих отношениях, практик. Я не буду сейчас говорить о юридическом статусе этой процедуры, он весьма неопределен. Я не юрист и не возьму на себя смелость как-то это оценивать. От коллег-юристов я слышала, что, в общем-то, практика исследования какого-либо текста нужна либо для галочки, либо для какого-то престижа участнику того или иного судебного процесса.
В принципе, лингвистическая экспертиза подразумевает исследование языкового того или иного объекта с целью ответить на какой-либо вопрос. Ответ на этот вопрос должен иметь значение в принятии судебного решения. Этот вопрос может быть таким: «Является ли такое или другое речевое действие оскорбительным для его объекта? Является ли то или иное действие оскорбительным для аудитории? Не нарушает ли то или иное наименование закона о русском языке?» Можно так было или нельзя? Правильно или неправильно? Хорошо или плохо мы поступили? А точнее, хорошо или плохо поступил обвиняемый – тот, кто находится под пристальным вниманием юристов? Кто отвечает на этот вопрос? Какой-то эксперт-филолог, который пишет некий документ, посвященный фразе «убивай хача». Можно ли и правильно ли было избивать представителя не совсем титульной нации и при этом обмениваться друг с другом непрерывной репликой: «убивай хача» или это того не стоило и это дополнительное разжигание национальной розни? Экспертиза стала публичной, была опубликована в Интернете, именно поэтому она имела такой медийный эффект, потому что ее цитировали средства массовой информации, ссылались на нее. Закрытая экспертиза не попадает в публичное поле и никому нет дела до нее. Так вот, эта экспертиза содержала следующий вывод: в данном случае эти несколько человек, которые избивали другого человека и говорили «бей хача», просто шутили, потому что это языковая игра в данном случае. Ряд контекстов, приведенных автором в качестве экспертизы, аргумента, был заимствован из Интернета. Ряд контекстов был совершенно нейтрален, а значит этот контекст был нейтрален тоже.
Что мы видим? Мы видим некую субъективную интерпретацию, которая не учитывает обстоятельств, в которых была произнесена эта фраза. Иными словами, мы видим литературоведческий подход к коммуникативным поведениям или подход к составителю словаря, который нашел нехорошее слово и пытается как-то взвесить можно ли было на этом заборе написать это нехорошее слово или нужно было на другом?
Лингвистическая экспертиза должна содержать выводы более объективные, достоверные, доказательные. Чем доказывать оскорбительность той или иной реплики? Честно говоря, я не знаю. Я не знаю потому что нет лингвистического истолкования слова «оскорбительный». Нет никаких лингвистических терминологических объяснений понятию «национальная рознь». Что разжигает национальную рознь? Анекдоты про эстонцев разжигают или нет? Где граница и как ее обозначить? К сожалению, этой границы нет.
Специалисты, которые занимаются разработкой этой теоретической базы или лингвистической экспертизы, еще только в начале пути. Они еще только ищут возможности как-то свести юридические и лингвистические термины, для того чтобы можно было понять, где филологические могут быть квалифицированы уже с юридической точки зрения, но сейчас лингвистическая экспертиза представляет собой субъективную интерпретацию одного конкретного эксперта. И поскольку этот текст лингвистический предназначен не для коллег-филологов, не для специалистов, он рассчитан на судей, аудиторию, суд присяжных, но никак не на лингвистическое сообщество, значит, не может быть очень специальным, его не поймут. Получается, что это что-то такое научно-популярное с опорой на словарь Ожегова, который известен большинству населения. Какой в этом смысл – не очень понятно, потому что значение – это одно, но ситуация – это другое. Более того, я могу счесть оскорбительным обращение к блондинкам, но никакой словарь Ожегова не фиксирует оскорбительного компонента в этом слове, а ситуативно этот компонент проявляется. Никакой эксперт этого оценить не сможет. Эксперт ссылается на общепринятые источники, пытаясь ими подкрепить свое, заранее вынесенное суждение, которое может быть другим. С помощью словаря Ожегова можно подтвердить что угодно – любую мысль, любую оценку. Можно выяснить, что нецензурная рифма к слову «звезда» - это всего лишь языковая игра. Я сейчас говорю о печально известном общении Филиппа Киркорова и журналистки Ирины Ароян, которая была в розовой кофточке.
Совсем недавно суд на основе лингвистической экспертизы принял решение о том, что не следует возбуждать уголовное дело против Артемия Лебедева, который в своем блоге очень любит использовать обсценную лексику. В данном случае экспертиза была на стороне Артемия Лебедева. Экспертиза содержала очень простую мысль о том, что блог не является средством массовой информации, следовательно никак не подчиняется этому законную. У себя дома я говорю что хочу, в блоге я у себя дома. Не нравится – выйди. С другой стороны, нам известны прецеденты, когда блогеров осуждали за то, что они писали в блогах или на форумах, которые являются местом публичной коммуникации, но не являются средством массовой информации. Поскольку эта проблематика границы Интернета и взаимодействия Интернета и СМИ изучена плохо и плохо известна юристу, то юрист может квалифицировать весь Интернет, как средство массовой информации, что неправильно или сообразить, что блог – это не СМИ, поскольку не зарегистрирован как СМИ и не несет никакой ответственности. Мы не можем привлечь блоггера к ответственности за сообщение недостоверной информации. В качестве примера могу привести дезинформацию, которую года два назад пустили в Петербурге, о том, что на ЛАЭС произошел выброс. За несколько часов в аптеках скупили весь йод, в магазинах всё молоко. Выброса не было, но люди поверили блогу. Кто-то мог за это ответить? Нет, потому что это всего лишь частная территория. В данном случае мы, пытаясь провести лингвистическую экспертизу, вступаем на очень зыбкую почву. Мы попадаем в трясину нерешенных лингвистических проблем.
Оказывается, что филология – это такая наука, в которой чего не хватишься, так ничего и нет. Нет определений таких, нет представлений о ненормативной лексике четких вообще, нет правил, нет норм. Мы оказываемся в чистом поле с каким-то топором, с которым не знаем что делать. Эта проблема выливается в низкое качество экспертизы, в ее формальную востребованность, но нулевую значимость. Усовершенствовать этот процесс можно одним способом, ответив на все нерешенные лингвистические вопросы, но боюсь, что однозначно ответа мы не получим в ближайшем будущем.
- 1 комментарий
